Негодяи (сборник) - Гиллиан Флинн, Джордж Р. Р. Мартин, Джо Аберкромби, Нил Гейман, Уолтер Уильямс, Дэниел Абрахам, Лиза Татл, Майкл Суэнвик, Мэтью Хьюз, Скотт Линч, Филлис Эйзенштейн, Патрик Ротфусс, Брэдли Дентон, Гарт Никс, Джо Р. Лансдейл, Дэвид Болл, Керри Вон, Конни Уиллис, Пол Корнелл, Стивен Сейлор, Чери Прист (2015)

Один из громил врезается в бар, и я разбиваю бутылку о его голову. Классический ход, я просто не могу удержаться. Бутылка разбивается, осколки стекла звенят по полу, как колокольчики, и тупица сползает на пол без сознания. Очень приятно.

Посреди «Голубой Луны» разворачивается массовая драка, сопровождаемая потусторонним рыком. Похоже, покрытых шерстью парней здесь больше, чем я думаю, с некоторых клыков уже капает кровь, все заходит несколько дальше, чем я ожидала. Я начинаю думать, что пора отсюда М выводить.

И тут раздается звон стекла, будто звук падающих сосулек, заглушая все. Этот звук должен быть тихим, но он просто гремит, и все замирает. Останавливается время. Драки прекращаются, перестают мелькать кулаки, поднятые вверх стулья не опускаются. Все оборачиваются к занавеси из стеклянных бус. Там стоит женщина, отодвинув нити в сторону черным мундштуком, глядя на всех из-под длинных ресниц. На ней облегающее платье из красного шелка, она стоит, слегка подбоченившись и скрестив руки на груди. Что-то в ней есть такое, что, раз взглянув, ты не можешь отвести взгляд. А как только она тебя увидит, ты попался, поскольку она сразу все о тебе знает, и ты ничего не можешь с этим поделать.

Все, даже певица, даже Энтони, даже я, отворачиваемся смущенно, понимая, что перешли границу. Все отворачиваются, но не федерал, который роняет голову на стол и, похоже, плачет. И не М, которая глядит на женщину.

Все кончается. По какому-то сигналу входят горилла и пара его приятелей и принимаются вышвыривать всех подряд, в том числе Энтони и его ребят. Гангстер орет, что понятия не имеет, что произошло, и что он тут совершенно ни при чем, но это роли не играет. Он даже не замечает пропажи Томми. Когда заметит, может, даже догадается, что я и М имеем к этому какое-то отношение. Но уже ничего не сможет сделать. Кроме того, там, откуда пришел Томми, есть еще добрая сотня таких же, а месть никогда не идет на пользу бизнесу.

Когда беспорядок заканчивается, официанты бросаются сметать с пола стекло и ставить столы по местам. Тут я понимаю, почему мне так тяжело за ними следить. Их трое, и они тройняшки. Или нечто иное. Двигаются согласованно и молча, будто читают друг у друга мысли, так быстро, что каждый работает за троих. Как вам такое?

Вдали, позади столов, позади официантов, убирающих битое стекло и вытирающих пролитую выпивку, стоит женщина в красном. Она встречается взглядом с М. Тянутся секунды. Я жду, затаив дыхание, с колотящимся сердцем, поскольку не понимаю, что сейчас случится, как все обернется, кто отвернется первым и что все это будет означать. М надо знать только одно: будет ли Джиджи с ней разговаривать? Джиджи не сдается.

Потом Джиджи глядит назад, на нескольких людей, которые выходят из ее комнаты, пока она держит занавесь открытой. Мужчины в костюмах, но не бандиты, преуспевающие бизнесмены в сшитых на заказ костюмах и с дорогими платками в нагрудных карманах пиджаков, с бутонами в петлицах. Под руку с прекрасными женщинами с идеально накрашенными лицами, в коротких платьях и с жемчугами на шее, на высоких каблуках, с выражением скуки и превосходства на лицах. Содержанки, не наемные, думаю я, слишком уж сильно держатся за своих возлюбленных, будто упадут, если на мгновение отпустят. Вот почему, думаю я, М всегда работает сама на себя.

Мы не содержанки. Мы работаем для себя, нам не надо ни за кого держаться.

Женщина в красном, Джиджи, кивает. М кивает в ответ, и обе они отворачиваются. Джиджи уходит обратно за занавесь, а М ищет взглядом стул. Стулья и столы поблизости опрокинуты, мы стоим посреди всего этого, будто две шлюпки в дрейфе. Я машу рукой официанту, который мгновенно подбегает и ставит пару стульев и стол в нормальное положение. Быстро все вытирает, а потом даже находит небольшую вазу с искусственными цветами и ставит на стол.

Мы опускаемся на стулья и наклоняемся друг к другу.

– Что это значит? – спрашиваю я.

– Я не знаю.