Источник - Джеймс А. Миченер (1965, 1993)

Табари прочел несколько арабских букв и пытался разобраться в остальных, когда из библиотеки появился фотограф с двумя монографиями о монетах Палестины, и после тщательного изучения монеты был сделан вывод, что она появилась на свет где-то около 1000 года.

– С этим трудно согласиться, – запротестовал Куллинейн. – Это было за сотни лет до крестоносцев, и если вы правы… – Помедлив, он пустил в ход классическую жалобу археологов: – Эта монета не имела права находиться здесь! – Позже он сказал Табари: – Все было бы куда проще, если бы ты позволил кибуцнику прикарманить эту проклятую монету. Может быть, потом он продал бы ее какому-нибудь туристу в Акко. Предупреди своих людей, чтобы они не выкапывали факты, которые противоречат основной концепции.

Но четыре дня спустя в траншее В была найдена действительно странная вещь, и, закончив заполнять на нее карточку, Куллинейн пошутил:

– Табари, кто-то заботится о наших раскопках.

При археологических работах есть постоянная опасность: рабочий, полный энтузиазма, да к тому же стремящийся и получить награду, и порадовать иностранцев, которые, в общем-то, ему нравятся, привыкает прятать в земле какие-нибудь предметы, а потом торжественно выковыривать их лопатой. Однако тщательное изучение новой находки убедило даже Куллинейна, что никто из рабочих не мог ее спрятать: она была из золота.

Поскольку менора – предмет исключительно еврейского культа, она вызвала массу восторгов и на самих раскопках, и в кибуце, но датировать ее оказалось невозможным, так как семисвечник использовался евреями чуть ли не со времен Исхода, когда Бог дал им подробные инструкции, как его следует изготовить: «И по бокам его должны расти шесть ветвей; три ветви подсвечника с одной стороны и три с другой стороны». Господь повторял это снова и снова – менора имела для Него особую важность.

– Это произведение искусства, – неохотно признал Куллинейн, – но археологической ценности менора не имеет. – Он отложил ее в сторону, не обращая внимания на то, что это был самый значимый предмет, найденный при раскопках. – Проклятье! – проворчал он. – Пуля, золотая монета тысячелетней давности и менора. И все в других слоях, в другие времена… Что это за раскопки?

Утром третьего дня случилось событие, которое в то время он не счел особенно важным: журналист из Австралии, симпатичный веселый парень, побывал на разрезе. Задав массу несущественных вопросов, он неожиданно увидел менору.

– Что это? – спросил он.

– Эта вещь называется менора, – ответил Куллинейн.

– То есть вам удалось найти золото…

– Большой археологической ценности она не представляет.

– Понимаю. Но даже если и так, могу я сфотографировать ее?

– Думаю, лучше не стоит.

– Кстати, что она собой представляет?

– Семисвечник, – объяснил Куллинейн, и несколько дней спустя, когда пришло время осмыслить допущенные ошибки, он припомнил два факта. Австралиец внимательно сосчитал все ветви меноры – «пять, шесть, семь», – и его открытое симпатичное лицо осветилось почти мальчишеской радостью.

– Доктор Куллинейн, если я правильно понял, что эта менора не представляет никакой исторической ценности, разрешите мне, пожалуйста, сделать всего один снимок ее. – И хотя он уже высказал свое мнение, Куллинейн все же дал разрешение. Австралиец быстро вытащил японскую камеру и дал подержать менору одному из пожилых кибуцников, чтобы тот позировал с ней. – Смотрите на нее, – потребовал он и, несколько раз молниеносно щелкнув камерой, поблагодарил Куллинейна и умчался в аэропорт Тель-Авива.

– Хотел бы я обладать такой энергией, – засмеялся Куллинейн, но от дальнейших комментариев его отвлек Табари, который пришел от траншеи В, где нашел монету, закатившуюся в щель между двумя погребенными в земле камнями. Она была так велика, что должна была представлять определенную ценность, но, когда ее очистили, выяснилось, что это отнюдь не монета, а бронзовая печать.