Источник - Джеймс А. Миченер (1965, 1993)

Второй отличительной особенностью было то, что в культурном смысле Макор оставался скорее все же хананейским городом. Например, он вел летосчисление по старому календарю Ханаана, который делил год на два времени – теплое и холодное. Год в Макоре начинался по старому стилю – когда холода подходили к концу, но во всех остальных частях еврейской империи отсчет нового года начинался, когда завершалось теплое время года. И облик храмового здания, и его ритуалы брали начало в Ханаане, ибо в этих местах с незапамятных времен поклонялись Элю, Баалу и Астарте. И было вполне логичным, что внук Эфера, утвердивший в городе культ Яхве, для храма нового бога просто несколько перестроил здание, служившее старому богу. Фактически, когда обыкновенный житель Макора простирался перед Яхве, он вряд ли осознавал, какому богу поклоняется, потому что Эль перешел в Баала, тот – в Эль-Шаддая и все они – в Яхве, бога Моисея, Учителя нашего.

То были великие годы, когда складывался еврейский ритуал. Из Иерусалима царь Давид и его священники старались распространить по всему Израилю ясную и недвусмысленную религию, но в Макоре эти реформы приживались медленно. Его маленький храм продолжал действовать как средоточие древних общинных ритуалов, а не суррогата общенациональной религии.

Дом Удода стоял ближе к концу улицы. Много лет назад он был возведен его предками, и с тех пор в нем обитали поколения достойных людей, которые старались вести достойную жизнь. Как хананеям, им часто приходилось притворяться, скрывая свою приверженность Баалу, но эта двойственность осталась в далеком прошлом. Последние поколения стали преданными приверженцами Яхве. Они проводили сыновьям обрезание и выдавали замуж дочерей за представителей лучших еврейских фамилий. Этот процесс ассимиляции достиг своего пика, когда Удод обручился с единственной дочерью Шмуэля бен-Цадока бен-Эфера, еврейского священнослужителя, и теперь эта пара обитала в семейной резиденции.