Тайный мир шопоголика - Софи Кинселла (2000)

Я иду в дом, ставлю чайник и сажусь в кухне, на солнышке. Я уже забыла, о чем спорили мама с папой. В чем бы ни была причина разногласий, они будут ее перетирать еще раз сто и в конце концов сойдутся на том, что во всем виноват Тони Блэр. Ладно, у меня есть дела и поважнее – сейчас вот подумаю, сколько же дать Филипу, моему боссу, когда выиграю в лотерею. Ничего ему не дать нельзя, но ведь и наличными как-то неудобно… Наверное, лучше подарить что-нибудь. Хорошие запонки, например. Или такой плетеный сундучок для пикника с тарелками и прочими штуками. (Понятное дело, зануда Клэр Эдвардс от меня вообще ничего не получит.)

Сижу одна в залитой солнцем кухне, и мне кажется, что внутри меня спрятан маленький светящийся секрет. Я выиграю в лотерею. Сегодня вечером изменится моя жизнь. Жду не дождусь. Десять миллионов фунтов. Подумать только, уже завтра я смогу себе купить все, что угодно. Что угодно!

Газета, которая лежит передо мной, открыта на странице продажи недвижимости, и я небрежно беру ее – глянуть, что там продается из дорогих особняков. Хм, где бы мне поселиться? В Челси? Ноттинг-Хилл? Мэйфер? «Белгравия, – читаю я. – Великолепный особняк с семью спальнями, флигелем для прислуги и роскошным садом». Да, неплохо. Особняк в Белгравии мне подходит. Довольная, я опускаю взгляд к строке с ценой и застываю от удивления и возмущения. Шесть с половиной миллионов фунтов! Ну и цены! Шесть с половиной миллионов!

Пошутили, что ли? У меня нет шести с половиной миллионов. У меня осталось всего миллиона четыре… или пять? Какая разница, все равно не хватает. Смотрю в газету с чувством обманутого вкладчика. Если человек выиграл в лотерею, у него должно хватить средств на все, что душе угодно, а я уже чувствую себя бедной и убогой.

Гневно отшвыриваю газету и берусь за рекламный буклет; на фотографии – шикарные белые пододеяльники по сто фунтов. Вот это по-нашему. Как выиграю в лотерею, буду пользоваться только крахмальными белыми пододеяльниками. Куплю себе белую кровать искусного чугунного литья, крашеные деревянные ставни и пушистый белый халат…

– Ну, что новенького в мире финансов? – прерывает мои мысли мамин голос, и я поднимаю глаза. Она врывается в кухню, все еще держа в руках свой каталог. – Ты кофе сварила? Поживее, дочка!

– Как раз собиралась, – отвечаю я, делая вид, что встаю со стула. Но, как я и думала, мама опережает меня. Она достает новую керамическую банку, зачерпывает ложку кофе и засыпает его в новый кофейник с позолотой.

Мама – страшная транжира, все время покупает новые вещи для кухни, а старые отдает в фонд помощи бедным. Новые чайники, тостеры… В этом году у нас уже было три новых ведра для мусора – темно-зеленое, потом хромированное, а теперь вот из желтого прозрачного пластика. Подумать только, какая напрасная трата денег.

– Милая юбочка! – восклицает мама, оглядывая меня так, словно впервые видит. – Откуда?

– «Донна Каран», – бормочу я в ответ.

– Славненькая. Дорогая?

– Нет, не очень, – отвечаю я без запинки. – Фунтов пятьдесят, кажется.

Это не совсем верно. На самом деле юбка стоила скорее сто пятьдесят, но маме об этом знать ни к чему – ее тут же инфаркт хватит. Точнее, не так. Сначала она скажет об этом папе, потом их обоих хватит инфаркт, и я останусь сиротой.

Поэтому я мыслю одновременно в двух измерениях – в измерении реальных цен и в измерении цен для мамы. Это совсем не трудно – как будто приходишь в магазин, где на все скидка 20 процентов, и ты в уме уменьшаешь все указанные цены на эти самые двадцать процентов. Немного практики, и все идет как по маслу.

Только я практикуюсь в системе скользящих ставок, как при подсчете подоходного налога. Мои скидки начинаются с 20 процентов (если вещь стоит 20 фунтов, я говорю, что всего 16) и поднимаются до… ну, до 90 процентов при необходимости. Однажды про сапоги за 200 фунтов я сказала маме, что купила их на распродаже за 20… Мама поверила.