Сокровище Голубых гор - Эмилио Сальгари (1907)

– Это явное предательство! – прошептал он побледневшими губами. – Но кто мог это сделать? Почти всех своих людей я знаю по нескольку лет и не имею никакого основания подозревать кого-нибудь из них. И, во всяком случае, кому из экипажа могло прийти в голову портить инструменты, с помощью которых его капитан ориентируется в море?

Выскочив из каюты, дон Хосе одним взглядом окинул плот. Весь экипаж находился возле тела погибшего товарища. Один только Эмилио сидел на корме, нагнувшись над водой, словно собираясь ловить рыбу.

– Ретон! – крикнул капитан.

Боцман со всех ног бросился к своему командиру.

– Что прикажете, капитан? – спросил он.

– Попроси ко мне дона Педро – он, по всей вероятности, у себя, – и приходи вместе с ним.

– Но что с вами, капитан? У вас такой расстроенный вид.

– Сейчас узнаешь. Ступай!

– Слушаю, капитан. Сейчас.

И старик поспешно отправился за молодым человеком, между тем как дон Хосе, вернувшись в свою каюту, снова достал хронометр и посмотрел на стрелки, которые показывали без двадцати минут одиннадцать.

– Значит, это было сделано ночью, – пробормотал капитан, с силой сдавливая в сжатой руке хронометр.

V. Неразрешимая загадка

Лицо капитана было так искажено, что у дона Педро упало сердце, когда он взглянул на него.

– Боже мой! Что случилось, дон Хосе? – вскричал молодой человек. – Я никогда не видел вас таким.

– Погодите немного, дон Педро, – перебил его капитан. – Ретон, кто этой ночью стоял на часах до одиннадцати часов?

– Я, капитан.

– Да не один же ты? Кто еще был с тобой?

– Трое матросов и юнга.

– Ты где стоял?

– У руля.

– А остальные?

– По боковым сторонам плота.

– И Эмилио находился там?

– Нет, он один стоял на носу.

– Впрочем, дело не в этом мальчике. Не заметил ты, чтобы кто-нибудь из матросов подходил к моей каюте?

– Нет, капитан, при мне никто с места не сходил.

– Припомни хорошенько, Ретон. Дело нешуточное: между нами есть предатель.

– Предатель? Не может быть! А что касается вахтенных, то могу чем угодно поклясться, что из них никто не покидал своего места.

– А когда ты ушел от руля?

– Часов около одиннадцати, когда первый раз послышался свист дюгоня.

– Ну а потом?

– Потом мы все бросились на носовую часть, в надежде овладеть добычей.

– Да?.. Гм… Ну, значит, в это время кто-нибудь и совершил это злодеяние.

– Позвольте узнать, капитан, о каком злодеянии вы говорите? – спросил недоумевавший старик.

– Кто-то испортил у меня хронометр и секстант, чтобы лишить возможности делать измерения, понимаешь?

Боцман и дон Педро в недоумении переглянулись. Наступило продолжительное молчание. Все трое погрузились в грустные размышления.

– Это, должно быть, сделал кто-нибудь из ваших людей, капитан, – сказал наконец дон Педро. – Кому же еще?

– Конечно. Но кто? Из людей моего экипажа нет никого, на ком можно бы остановить подозрение.

– Так не извне же проник сюда изменник? – заметил молодой человек. – Следовательно, это кто-нибудь из ваших.

– Из вахтенных никто не отходил от меня, за это могу ручаться головой, – утверждал боцман, усиленно ворочая во рту табачную жвачку, это любимое «лакомство» моряков. – Да и попробовал бы кто-нибудь сделать хоть одно подозрительное движение – я тотчас же отправил бы его в гости к акулам! – прибавил он, сжимая кулаки.

– А разве не мог прокрасться в каюту кто-нибудь из остальных? – продолжал дон Педро. – Не сам же собою остановился хронометр и разбился секстант.