Фея Альп - Элизабет Вернер (2015)

— Ну, Эрнст, ты, кажется, начинаешь акклиматизироваться у нас? — сказал, идя ему навстречу, адвокат. — Ты довольно оживленно разговаривал с баронессой фон Тургау. Красивая девушка, не правда ли?

— Да, и с нею стоит поговорить, — ответил Вальтенберг, отводя товарища в сторону.

Тот засмеялся и сказал, понизив голос:

— Любезный комплимент остальным дамам! С ними, надо полагать, говорить не стоит?

— Нет! По крайней мере, я не в состоянии целый вечер слушать бессодержательные фразы и отвечать на них. Особенно около жениха с невестой в них так и рассыпаются. Целые потоки ничего не говорящих речей! Кажется, невеста — крайне незначительная особа и даже несколько ограниченна.

— Но ее зовут Алисой Нордгейм, что, конечно, для жениха только и было важно. Здесь немало людей, которые с удовольствием заняли бы его место, но он настолько умен, что заручился благоволением отца и, таким образом, выиграл приз.

— Значит, брак по расчету? Простой карьерист?

— Если хочешь, да, но при этом — энергичный и талантливый человек. Он уже и теперь распоряжается всеми служащими своей дороги так же деспотически, как его будущий тесть советом правления, а когда ты увидишь колоссальное сооружение, его Волькенштейнский мост, то тоже признаешь, что он обладает незаурядным талантом.

— Все равно, я ненавижу карьеризм во всех его видах, — брезгливо сказал Вальтенберг. — В незначительном человеке он еще извинителен, но этот Эльмгорст кажется человеком с характером, а продает свою свободу за деньги. Отвратительно!

— Сразу видно, что ты явился из диких стран, — сухо возразил Герсдорф. — Подобные «отвратительные» вещи ты можешь ежедневно видеть в нашем хваленом обществе и даже среди людей, вполне почтенных в остальных отношениях. Для тебя деньги, разумеется, не играют роли: ты сам располагаешь сотнями тысяч. Неужели ты никогда не бросишь свою беспорядочную бродячую жизнь и не попробуешь отдохнуть у семейного очага?

— Нет, у меня не такая натура. Моя невеста — свобода и я останусь ей верен.

— Ну, знаешь, со временем приходишь к убеждению, что это несколько слишком холодная невеста, а если, на свое несчастье, еще влюбишься, то конец любви к свободе, и закоренелый старый холостяк без всяких угрызений совести превращается в добропорядочного супруга. В настоящее время я собираюсь проделать такое превращение.

— Весьма соболезную, — саркастически ответил Эрнст.

— Напрасно: я превосходно себя чувствую. Впрочем, я уже поведал тебе повесть моей любви и страданий. Как ты находишь будущую мадам Герсдорф?

— Прелестной, что до некоторой степени извиняет твое постыдное дезертирство. Премиленькое розовое смеющееся личико!

— Да, моя маленькая Валли — олицетворение солнечного света. Родительский барометр стоит пока на буре, но если папаша даже выведет против меня на бой всех своих предков со знаменитым дедушкой в придачу, я все же твердо решился победить, во что бы то ни стало.

— Господин Вальтенберг, позвольте просить вас вести к столу мою племянницу, — сказал в этот момент Нордгейм, проходя мимо и на минуту останавливаясь около разговаривающих.

— С удовольствием, — ответил Вальтенберг, и, действительно, удовольствие так ясно выразилось на его лице, что Герсдорф не мог удержаться от насмешливой улыбки. «Пожалуй, не я один окажусь дезертиром, — подумал он, когда товарищ без всяких церемоний бросил его и поспешно устремился к Эрне фон Тургау. — Женоненавистник начинает становиться галантным».

6