Был уже поздний вечер, когда они, пообедав в маленьком ресторане, отправились наконец в обратный путь. Сидя рядом с ним, она глядела на огни, горевшие на берегу, к которому направлялась их маленькая моторная лодка.

– Словно золотые цветы среди темной листвы, – заметила Каро.

Всходила луна, янтарная, огромная. Им казалось, что они одни в целом свете. Единственным звуком, прерывавшим тишину, был мягкий плеск волн, разрезаемых носом лодки, скользившей вперед.

Раздался голос Гамида, тихий, едва слышный:

– Через несколько недель мы встретимся в Каире?

– Да, – ответила Каро.

Наступила пауза – напряженное молчание невысказанных слов.

Гамид спросил:

– Вы рады этому?

Его голос был не совсем уверенным.

Каро внезапно вздрогнула. В неясном, бледном свете лицо Гамида казалось еще моложе, его глаза смотрели на нее с мольбой. Ее сердце сильно забилось, и она испытывала смущение и даже беспокойство.

– Скажите, что вы рады.

Гамид отпустил колесо и, нагнувшись к ней, взял ее руку в свои. Ее рука дрожала, и она почувствовала горячее биение его крови.

– Мы должны вернуться, – сказала она неуверенно.

– Нет, останемся здесь, на этом золотом озере, еще немного…

Его слова прозвучали лаской, нежной и трепетной. Ее рука задрожала, и страсть в его голосе возросла:

– Я знаю, я слышал, что вы скоро будете свободны, я могу ждать. Разве не ждал я этого мгновения?

Каро старалась высвободить руку:

– Вы не должны говорить подобных вещей, а я не должна их слушать.

Он рассмеялся и поднес ее руку к губам.

– Не должны, не должны, – повторил он с легкой насмешкой. – Разве я сказал что-нибудь такое, что не могло быть сказано?

Его глаза искрились смехом, и, прижав губы к ее ладони, он прошептал еле слышно три слова. Затем он быстро отпустил ее руку, вернулся к колесу и повернул лодку, направляя ее к берегу.

Он вынес ее из лодки и на одно мгновение подержал в своих объятиях, не опуская на землю. Лицо его было в тени, но, казалось, он улыбался.

В его голосе прозвучала насмешка:

– Вы не забудете.

Он отвез ее домой на быстро мчавшемся автомобиле, помог ей выйти из него, низко поклонился и, стоя перед ней, сказал церемонно:

– Передайте мой привет миссис Тэмпест и ее милому сыну.

– Почему вы сами не подниметесь наверх, чтобы проститься с ними? – спросила Каро так же холодно.

Он рассмеялся:

– Я, пожалуй, зайду, миссис Тэмпест будет, вероятно, рада видеть меня.

Но никого не было дома: мать и сын были в театре. Гамид вскоре ушел и, остановившись на лестнице, в последний раз простился с ней.

Каро слышала его легкие шаги на мраморных ступенях, затем шум удаляющегося автомобиля. Она прошла в свою комнату и опустилась на кушетку, стараясь определить свои чувства после разноречивых впечатлений этого дня.

Отъезд Сфорцо, часы, проведенные с Гамидом эль-Алимом.

Она постаралась честно отдать себе отчет в своих переживаниях.

«Конечно, я безразлична к нему… Мужчины так легко увлекаются… Очень легко принять мимолетное увлечение за настоящее чувство. Я думаю, что даже женщины…» Но в душе она решила: «Мне не следует ехать в Египет» – хотя знала, что поедет наверняка.

Голос Тима позвал ее; она ответила, что сейчас же спустится вниз.

В гостиной раздавались звуки рояля; Рита пела романс Шумана со словами:

В предрассветных сумерках

цветут розы и горят

воспоминания о твоих

поцелуях.

Внезапно она вспомнила голос Гамида, спрашивавший в благоухающей темноте летней ночи: «Вы будете рады?»

Она глубоко вздохнула и вошла в ярко освещенную гостиную.

Глава 10

На следующий день все переменилось с неожиданной быстротой, как это часто бывает в жизни.

Заболел Тим.