Принцесса Востока - Уэдсли Оливия (2016)

– А… ваша рука такая теплая: надеюсь, я не простудилась, я вздрогнула от холода.

– Я могу дать вам лекарство в моем лагере, – ответил Гамид, все еще не выпуская ее руки.

– Я уверена, что уже поздно, – снова начала Каро. Она попыталась отделаться шуткой:

– Как вы думаете, не лучше ли нам вернуться теперь, чтобы вовремя быть дома?

– Мы дома, – сказал Гамид, – в моем доме. Посмотрите!

Огни костров внезапно показались вблизи. Запах дыма донесся в паланкин, раздались звуки голосов и лай собак, ржание лошадей, весь шум большого оживленного лагеря.

Верблюд опустился на колени. Многочисленные арабы с горящими факелами окружили их, когда Гамид вынес ее из паланкина.

Сквозь толпу арабов он повел ее по плетеному ковру в большую палатку. Ее смутные опасения и еле сдерживаемый гнев прошли при виде окружавшей ее роскоши. Белые стены палатки были покрыты драгоценными, вышитыми шелком коврами. На полу лежали ковры, которым не было цены. У шелковых стен стояли низкие диваны с замечательными подушками, прекрасный рояль и стол, уставленный золотой посудой. Всюду во всех углах были огромные вазы с розами, с красной геранью, с цветами мимозы и пальмовыми листьями.

Гамид исчез. На пороге бесшумно появилась девушка и, поклонившись Каро, повела ее в следующую маленькую комнатку, где на маленьком столике стояли хрустальный сосуд с водой, флаконы всевозможных духов, пудра и даже помада для губ.

Легкая насмешливая улыбка появилась на губах у Каро. Она знала, что Гамид любил роскошь, но не подозревала, до какой степени. Она привела себя в порядок и вернулась в большую круглую комнату.

Гамид встал ей навстречу. Он успел переодеться в арабский костюм.

Каро улыбнулась, но невольно, при виде его высокой фигуры в живописном одеянии смутное чувство тревоги снова проснулось в ней. Она старалась не поддаваться страху, забыть свои неясные опасения.

Они сели к столу. Гамид сидел на груде подушек. Высокий слуга в белом бурнусе явился с большой золотой чашей для омовения рук. Каро следила за всеми движениями Гамида, когда слуга опустился перед ним на колени, протянув ему чашу.

«Словно в арабской сказке», – подумала она с иронией. И должна была все же сознаться, что это одеяние придавало Гамиду какое-то спокойное достоинство, преображавшее его.

Обед продолжался долго. Он был очень обильный и прекрасно приготовлен французским поваром. Вина, подававшиеся к столу, были редкие и очень дорогие. Гамид не притронулся к ним, а Каро выпила лишь несколько глотков. Затем явившиеся слуги бесшумно вынесли стол из палатки.

Каро встала и подошла к выходу. Ночь, прохладная и звездная, простиралась над безмолвной пустыней. Каро остановилась, опершись рукой о раму полотняной двери и глядя в темноту. Гамид встал и подошел к ней.

– Уже поздно; нужно возвращаться, я думаю. Ваш лагерь действительно замечательный, – начала она.

Каро нервничала и говорила быстро, отрывисто.

Гамид тихо рассмеялся. Он нагнулся к двери, закрыл ее и опустил тяжелую портьеру, закрывавшую вход.

– Мы находимся в десятках миль от человеческого жилья. Кругом нет никого, кроме моих преданных слуг. Вы затеряны в сердце пустыни…

Каро попыталась рассмеяться, но губы ее искривились в гримасу. Мягкость и любезность Гамида пугали ее. Она медленно прошла в палатку и остановилась под филигранной серебряной лампой, свисавшей с потолка. Она старалась казаться спокойной и сохранить присутствие духа.

– Боюсь все же, что мне пора уезжать, – сказала она с улыбкой, к которой с усилием принудила себя. – Может быть, вы будете так любезны послать кого-нибудь со мной? Вы не должны сопровождать меня обратно на виллу. Ведь уже так поздно, а путь далек.

Она ждала его ответа, стараясь убедить себя, что все ее опасения ни на чем не основаны. Но какое-то чувство, какой-то инстинкт говорили ей что страх ее не был напрасен.