Любовь юного повесы - Вернер Элизабет (2016)

– К садовнику? Конечно, опять за розами, как тогда? – вспыхнула Регина.

Лесничий же, раскрывая объятия, растроганно воскликнул:

– Дитя мое, мое бедное, обманутое дитя!.. Подойди ко мне! Дай обнять тебя твоему отцу!

Он хотел прижать дочь к груди, но в это время с другой стороны подоспела Регина и также потянула ее к себе, восклицая тем не менее трогательно:

– Мужайся, Тони! Тебя ждет страшный удар, но ты должна вынести его! Ты должна показать своему жениху, что от всей души презираешь его и его измену!

Такое бурное участие могло испугать кого угодно. К счастью, Антония обладала крепкими нервами. Она высвободилась из двойных объятий, отступила назад и произнесла спокойно и решительно:

– Я вовсе не намерена презирать Вилли. Собственно говоря, он только теперь начинает мне нравиться.

– Тем хуже! – возразил Шонау. – Бедное дитя, ты еще ничего не знаешь, ничего не подозреваешь! Твой жених стрелялся, дрался на дуэли из-за другой.

– Я знаю, папа!

– Из-за Мариетты! – пояснила Регина.

– Я знаю, милая тетя.

– Он любит Мариетту! – закричали оба в один голос.

– Я знаю все… уже целую неделю знаю все.

Эти слова потрясли разъяренных отца и тетку. Они замолчали и растерянно уставились друг на друга.

Между тем Тони продолжала с непоколебимым спокойствием:

– Вилли признался мне во всем сразу же, как только приехал. Он говорил так хорошо и задушевно, что я плакала – так была тронута. В то же время пришло письмо от Мариетты, в котором она просила меня простить ее; оно было еще трогательнее. Мне ничего не оставалось, как вернуть жениху свободу.

– Не спросив нас? – воскликнула Регина.

– Да это ничего бы не дало в данном случае, – спокойно возразила Антония. – Не могу же я выйти замуж за человека, объявившего мне, что любит другую! Поэтому мы втихомолку расторгли нашу помолвку.

– Вот как! А я узнаю об этом только теперь? Вы стали чересчур самостоятельны! – сердито проворчал отец.

– Вилли хотел на следующий же день сказать тебе, папа, но после такого объяснения он не мог бы больше оставаться здесь, а в это время как раз заболел доктор и приехала Мариетта. Она была в страшном отчаянии, а у Вилли сердце разрывалось при мысли о необходимости оставить ее наедине со своим горем и уехать, не зная, какой оборот примет болезнь. Поэтому я предложила ему молчать, пока опасность не минует, и каждый день стала ходить в Вальдгофен, чтобы дать Вилли возможность видеться с Мариеттой и утешать ее. Они оба крайне благодарны мне и уже дали мне прозвище ангела-хранителя их любви.

Регина стояла прямо и неподвижно, как соляной столб. Шонау же сложил руки и проговорил с тяжким вздохом:

– Ну, благослови боже твое доброе сердце, дитя мое! Ничего подобного в своей жизни я не видел. Однако, надо признаться, вы ловко обработали дельце! Так ты совершенно спокойно сидела и смотрела, как твой жених нежничал с другой?

Антония недовольно покачала головой. Очевидно, роль ангела-хранителя очень нравилась ей и нисколько не казалась трудной, так как ее чувство к жениху с самого начала было весьма холодным.

– О нежностях и речи не было, для этого доктор был слишком болен, – возразила она. – Мариетта все время плакала, а мы только и думали о том, как бы утешить ее. Теперь вы видите, что меня вовсе не обманывали и что Вилли действовал открыто и честно. Я сама потребовала, чтобы он не говорил вам еще некоторое время, и, собственно говоря, ведь дело касается только нас двоих…

– Ты находишь? Так нас оно ничуть не касается? – гневно перебил ее лесничий.

– Нет, папа. Вилли говорит, что в таком деле, как женитьба, не следует думать о родителях.

– Что говорит Вилли? – переспросила Регина, которой такое заявление вернуло дар речи.