Шерлок Холмс и Золотая Птица - Дональд Томас (2013)

— Затем, что преступник хотел обмануть полицию. Мы должны поверить, будто стреляли из здания напротив. Хотя тамошний портье ничего подозрительного не видел. Но давайте на несколько мгновений отвлечемся. Посмотрите, с какой необычайной тщательностью расставлены предметы в этой комнате. Горничным в доходных домах вечно не хватает времени, они редко подходят к своим обязанностям с такой дотошностью. Полагаю, эту квартиру методично обыскали, а потом очень аккуратно разложили вещи по местам. Скорее всего, произошло это сразу же после смерти жертвы.

— Думаете, он здесь что-то прятал? — спросил я, отрываясь от осмотра тела.

— Думаю, его убили, — нахмурившись, ответил Холмс, — потому что он не хотел показывать непрошеному гостю, где именно спрятан некий предмет. Вещь, ради которой кто-то был готов пойти на преступление. Бедняга, как и вы, полагал, что его враг не осмелится выстрелить из опасения поднять на ноги здешних жильцов. Но просчитался. Минуточку.

Холмс жестом призвал Лестрейда к молчанию (слава богу, хотя и ненадолго), подошел к обеденному столу и поочередно выдвинул все три стула, внимательно вглядываясь в сиденья. По всей видимости, мой друг собирался предъявить инспектору очередное доказательство.

— Когда будете охотиться за убийцей, Лестрейд, ищите мужчину ростом не ниже пяти футов и десяти дюймов.

— Почему?

— Мой рост свыше шести футов. Когда я только что на ваших глазах осматривал окна и дотянулся до верхней рамы, у меня оставалось более двух дюймов в запасе. Человеку на несколько дюймов ниже меня потребовалась бы лестница. Но ее здесь нет. Если бы двигали тяжелую кушетку, на линолеуме остались бы следы. Больше в этой комнате нечего подставить под окно, разве только стулья. Но на плюшевой обивке нет ни следа, на них, по всей видимости, даже не сидели с момента последней уборки. Жилец, наверное, довольствовался кушеткой и стулом возле стола. Если бы на один из этих стульев кто-нибудь вставал, мужчина или женщина, остался бы отпечаток, который убийце не хватило бы времени скрыть.

Пока Холмс говорил, я продолжил осмотр трупа. Мой коллега прав. Свинцовая пуля пробила висок, нанеся значительное внешнее повреждение, а потом вошла в мягкие ткани. Судя по всему, стреляли с небольшого расстояния. Рана имела такой вид, что с равным успехом можно было бы предположить и самоубийство. Тут я перевел взгляд на лицо покойного, и на смену отстраненности медика пришел ужас узнавания.

Я видел в своей жизни немало мертвых мужчин и женщин. Окаменевшие лица, зачастую открытые глаза. В них будто застыл немой вопрос. Почему же, недоумевают несчастные в свои последние минуты, меня настиг столь трагический конец, что же будет потом? Вопрос, ответ на который является величайшей тайной. Именно этот страх неведомого запечатлелся в остекленевших зрачках убитого. Мне пришлось прервать словесную дуэль Холмса и Лестрейда.

— Я знаю этого человека, — тихо произнес я, пытаясь унять дрожь; разговор за моей спиной тут же смолк. — Лестрейд, одна ваша загадка решена. Мы однажды встречались и пробыли вместе достаточно долго, поэтому я совершенно уверен, что узнал его. Смерть чуть исказила черты, но, клянусь, мне известно его имя.

Я выпрямился. Холмс и Лестрейд не сводили с меня глаз.

— Его зовут Джошуа Селлон. Он носил форму капитана. В феврале 1879 года мы вместе ехали на поезде из Бомбея в Лахор, с нами в купе были два лейтенанта. Именно они сказали мне, что Селлон служит в военной полиции. Я и понятия не имел, что он сейчас в Англии. Не знаю, зачем он вернулся сюда. Во время нашей встречи он выказал обширные знания в области армейской юриспруденции и криминального права. Мы обсуждали так называемый тайный трибунал. Молодые люди упомянули некоего человека, которого Селлон знал, но о котором не желал говорить. Полковника Роудона Морана. Настоящего злодея и подлеца.