– Расскажи о себе, – предложил Ноа, скрестив руки на груди.

Рэбл приехал в Сан-Франциско совсем недавно вместе с подружкой Габбой. Они хотели скопить немного денег на дальнейшие путешествия, а цель – участвовать в политических демонстрациях и акциях протеста по всему миру. Это, как объяснил Рэбл, их основное занятие. Впрочем, они не обычные протестные активисты, а скорее, «хактивисты» – из той группы недовольных, что используют ноутбуки вместо мегафонов и блоги вместо плакатов. И маршем они ходят не по мостовым, а по интернету. Рэбл сообщил Ноа, что планирует поработать несколько недель, а потом снова отправиться в дорогу в поисках новых поводов для протестной активности и новых способов послать власть имущих на хрен. Он только что закончил участвовать в протестах, посвященных президентской кампании 2004 года, и как только удастся получить деньги за новый проект, тут же отправится в Южную Америку, чтобы устроить местным властям цифровой армагеддончик. Рэбл рассказал несколько историй о своем участии в протестных движениях и о хакерской деятельности за последние годы. Бостон, Нью-Йорк, Италия, Сиэтл… Он участвовал в May Day – антиглобалистских беспорядках в Лондоне, когда протестующие постоянно ускользали от полиции, используя мобильные приложения, созданные в том числе и Рэблом. Сам он лично в Лондон приехать, конечно, не мог, особенно после того, как его арестовали и депортировали из Праги. Нет, он участвовал в майских бунтах из уютного кресла в компании Palm, создателя PalmPilot. Он работал на них фрилансером и без ведома начальства задействовал их серверы и компьютеры для разорения банкиров, пользовавшихся программой PalmPilot.

Ноа в ответ начал увлекательное повествование о своем проекте аудиоблогов, напоминающем музыкальный сервис, где все смогут с легкостью создавать и размещать подкасты, которые можно загружать с относительно недавно созданного айпода. Немалую часть беседы он уделил рассказам об Эве в духе «реально клевый чувак».

Рэбл слушал, нежно поглаживая свою растительность левой рукой. Его пальцы спускались от подбородка вниз с характерным движением, которым кондитер выдавливает из пакета последнюю каплю сахарной глазури.

Байки прекратились только с появлением Эва. Устроившись в кресле, он спокойно сидел и смотрел на Ноа, который, распрямившись, излучал уверенность в себе. Эв несколько раз встревал в беседу, интересуясь навыками Рэбла в области программирования, его рабочими привычками. Затем Эв встал, собираясь уйти, скривил губы и вяло кивнул в знак одобрения.

Рэбл и Ноа остались и проговорили еще некоторое время. Наконец Рэбл спросил, почему компания называется Citizenware.

– О, – ответил Ноа, нагнувшись вперед после секундной паузы, – на самом деле проект называется Odeo, а Citizenware – просто кодовое слово. Эв занимает слишком высокое положение, и мы не хотим, чтобы кто-то оказался в курсе, чем он еще занимается.

Рэбл вышел из кофейни, уверенный в том, что принят на работу, и отправился домой – рассказать Габбе новости. Только не надо понимать «домой» в обычном смысле. Конечно же, «дом» Рэбла не был домом в прямом смысле. Они с Габбой жили в фургоне «Фольксваген», припаркованном на Валенсия-стрит, за 200 долларов в месяц. Снаружи он был желто-ржавым, причем ржавчина разрасталась с каждым днем, словно плющ на здании университета.

Первые несколько недель официальный офис Odeo был не слишком официальным. Импровизированным рабочим местом сотрудников чаще становились кафе по всему городу.