Морские короли Дороги судеб - Гончарова Галина Дмитриевна

- Не мои. Батины.

- А он...

- Нет его.

И Алаис не лгала. Многих из авторов уже давно нет в живых. А песни остались, они живут, проходят сквозь века, они сами, как море.

- У него ты остался.

Алаис пожала плечами.

- Я остался. А у меня никого не осталось.

- А песни? - вступил юнга.

Алаис пожала плечами еще раз.

- Это не они у меня, а я у них.

Светловолосый хлопнул ее по плечу.

- Понимаешь... меня Карн зовут. Карн Роал.

- Дорт Ларин, - представился 'боцман'.

- Шен Реваль, - толстяк.

- Тин Тавель, - юнга.

- Алекс Тан, - без зазрения совести представилась Алаис. А что? Легко запомнить, и отозваться несложно. Хоть на Алекса, хоть на Тана. То есть - Таню.

- А батя твой?

- Наполеон Бонапарт, - Алаис озорно улыбнулась. - Думаю, род он сам себе выбрал, так-то попроще прозывался. Но нам, певцам, без красивого имени нельзя.

- А что ж ты Наполеоном не прозвался? - мужчины не насмешничали, просто поддерживали разговор. Алаис развела руками.

- Рано мне еще. Я пока м аленький, глупенький...

- Зато поешь хорошо...

- Говорят, на Маритани тоже песни красивые?

- Совсем другие, - ответил после нескольких секунд размышления Реваль. - Мы поем о том, что было. О героях, о богах, о королях...

Алаис бы еще покрутила разговор и так и этак, но народ начинал нервничать, господин Агилар уже сделал ей предупреждающий знак, мол, пора закругляться, и девушка решилась.

- Вы часом, не на Маритани идете?

- Туда. А что? - нахмурился Карн.

- А место для пассажира не найдется ли?

- Мы обычно не берем чужих на корабли, - отозвался Реваль. - Корабль, это ведь не просто сбитые вместе куски дерева. Это душа, сердце, это часть тебя, или ты - часть его.

- Я это понимаю. И не просил бы, если нашел другой выход.

- Нет.

И так Карн это сказал, что стало ясно - обсуждению не подлежит.

Господин Агилар подал второй знак, и Алаис встала.

- Я настаивать не буду, если что - проезд и оплачу, и отработаю, лишним не стану. Сами не возьмете, так хоть корабль подскажите? Чтобы я в рабстве не оказался, или где похуже?

И отправилась обратно.

Привычно уселась на углу стойки, взяла в руки гаролу, пробежала по струнам ... и вдруг кольнуло что-то такое в сердце. Пусть ей ничего не обещали, пусть она почти ни на что не рассчитывала, но обида - чувство иррациональное.

Да пропадом вы пропади, твари! Носы дерете? Класс показываете?

Мы чужих не берем...

Видали мы таких... самураев недобитых! Гнев вскипел в душе черной волной, заполнил ее и выплеснулся наружу единственным возможным способом. Ничего, она найдет другой выход! А вы сейчас услышите...

- Когда-то воевали две страны. Был такой корабль 'Варяг'... победил в бою с шестью кораблями противника, - вспоминая историю, там ему еще канонерская лодка помогала, но здесь о таком не знают. - В память о подвиге люди сложили песню. Для тех, кто участвовал в боях...

И под пальцами зарокотали, загремели струны...

- Наверх вы, товарищи, все по местам. Последний парад наступает...

Может, и не было однозначного мнения о бое в бухте Чемульпо. Историю всегда пишут победители. Но песни... песни пишутся душой и сердцем народа. И сохраняются народной памятью только те, которые не лгут.

- Лишь волны морские прославят в веках, геройскую гибель Варяга.

Под пальцами отзвучал последний аккорд.

Несколько минут в таверне стояла тишина.

А потом случилось нечто странное.

Маританцы встали.

Все четверо, как один человек, не сговариваясь.

Блеснули извлеченные из ножен кинжалы, вскинутые в церемониальном жесте.

- Память и слава!

И Алаис почувствовала, что у нее слезы на глаза наворачиваются.