С этой точки зрения он Алаис уже не рассматривал. Пусть не красавица, но человек ко всему привыкает. Зато неглупа, может дать разумный совет, и что приятно - у них общие цели. Алаис нужен Карнавон для ее детей, ему нужен Карнавон - для его детей от Алаис. И в последнее время у тьера Таламира даже появлялась мысль, что Алаис можно оставить в живых после рождения ребенка или двух. А что?

Неглупа, умеет себя вести в обществе, знает свое место, любит Карнавон, к тому же - аристократка, это-то видно. А что не красавица, так оно и неплохо - изменять не будет. Хотя тьеру Таламиру нравились другие женщины. Высокие, статные, черноволосые, с красными губами и большой грудью. Но любовниц может быть много, а Карнавон - один.

Таламир не замечал, что расхаживает по кабинету. Это видела Алаис, и опустив голову, прятала в глазах злые болотные огоньки.

Осторожно, очень осторожно...

- Монтьер, я ведь могу заболеть или забеременеть?

- Но вы не больны, Алаис, и не беременны.

Остаться в Карнавоне Таламир не мог. Во многом он зависел от королевы, и раздражать ее величество ему совершенно не хотелось. Но потерять Карнавон? Ни за что!

- Простите, монтьер. Я подвела вас, я буду больше стараться.

Прозвучало очень проникновенно, в голосе Алаис слышались слезы. Таламир не знал, что слишком сильно дернул ее за волосы, и пара шпилек впилась в кожу, он принял эти слезы за проявление истинного чувства и даже чуть растрогался.

Приятно, когда твоя жена так хочет детей.

- Мы оба молоды и здоровы, герцогиня, дети у нас еще будут.

- Вы так добры, монтьер.

Алаис сглотнула.

Поверил, кажется, поверил! Теперь подвести его к нужному решению!

Как любой юрист, Алаис знала, что важны не только слова. Важна интонация, важен невербальный ряд, важна внешность и одежда. Ни судья, ни обвиняемые не доверятся юристу-хиппи, будь он трижды гением. Выстраивать свой ряд она научилась очень давно, и сейчас использовала все возможности.

Главное - добиться своего.

Таламир принял какое-то решение и повернулся к жене.

- Я не могу оставить вас здесь, Алаис. С вами Карнавон станет уязвимым вдвойне. Так что - готовьтесь к поездке, - голос звучал жестко и решительно.

- Ваше слово - закон, монтьер, - отозвалась Алаис. - Могу ли я просить о снисхождении?

- Что еще? Платья? Побрякушки?

- Нет-нет, монтьер, - Алаис протестующе взмахнула руками. - Украшения, я надеюсь, вы мне позволите взять из материнских, платья проще сшить в столице, здесь все равно нет портных, которые знали бы последнюю моду, а выглядеть безнадежной провинциалкой я не могу, это опозорит вас. Я хотела просить о другом.

- О чем же?

- Монтьер, я никогда не бывала в столице.

- И что?

- Вы прожили там всю жизнь. Вы же сможете рассказать мне про королевский двор, какая там обстановка, с кем вы дружите, от кого лучше держаться подальше. Я не хочу опозорить вас.

Таламир прикусил губу. В принципе - все было логично. Но...

- А вы уверены, герцогиня, что окажетесь при дворе?

Алаис пожала плечами.

- Монтьер герцог, простите, что затрону сейчас неприятную тему?

- Какую же?

- Отец, после того, как вы выставили ему ультиматум, говорил о благосклонности к вам ее величества.

Таламир даже остановился, словно налетев на стену. Но деликатность Алаис оценил.

Благосклонность - слово многогранное, и включать в себя оно может многое. В том числе и... хм-м... склонность ее величества. За что он ценил Алаис - это за ее умение выражаться красиво. Он так пока еще не умел, ну да научится! А может, она научит их детей, тоже на пользу будет.

- Вас в этом что-то не устраивает, дорогая супруга?

Алаис пожала плечами.

- Монтьер, у меня нет такого права.

- Но?

- Я просила бы о помощи.

- Вот даже как?