Черчилль. Рузвельт. Сталин. Война, которую они вели, и мир, которого они добились - Герберт Фейс (2003)

Тем не менее Сталин невозмутимо повторил то, что уже говорил вечером: у него нет выбора, и приходится согласиться с опровержениями британской и американской сторон. И затем внезапно, практически в продолжение предыдущей фразы, пригласил Черчилля на завтрашний обед. Черчилль, поблагодарив за приглашение, объяснил, что на рассвете следующего дня возвращается домой. Сталин запротестовал: «К чему такая спешка? Ведь вы выполнили все, что было запланировано?» Из ответа Черчилля было ясно, насколько он оскорблен. Он заявил Сталину, что, по его мнению, нет даже намека на дружеские отношения между ними. Сталин сказал. что расслабился, почувствовав дружескую обстановку настоящего мужского разговора, и думал, что остальные чувствуют то же самое. Таким образом, этот неприятный разговор, служивший проверкой в части добросовестного выполнения обязательств, закончился мирно. Потребность друг в друге возобладала над взаимными недовольствами и обидами.

Черчилль, в отчете для военного кабинета по поводу этой беседы. писал, что, по всей видимости, Сталин, в глубине души признавая правильность предложенного решения, может, был вынужден так говорить и поэтому позже исправился. Британцы и американцы пытались заставить советских партнеров оценить их усилия, понять, как много они делают и еще предполагают сделать, чтобы переложить тяжесть войны на себя. Военные трех государств вновь начали прорабатывать вопрос вторжения через Ла-Манш.

Вечером 15 августа у Черчилля состоялся последний разговор со Сталиным, обернувшийся дружеской беседой, продолжавшейся до рассвета. В первый и последний раз Черчилля принимали в кругу семьи; за столом хозяйничала дочь Сталина, и Черчилль, весело подшучивая, отвечал на все вопросы. Но как показало время, это никоим образом не повлияло ни на принятие новых решений, ни на установление доверительных отношений, но в то же время, лишив спор прежней остроты, партнеры снова почувствовали себя комфортно друг с другом. На редкость легко и естественно родилось совместное заявление, которое вновь подтвердило существование тесной дружбы между Советским Союзом, Великобританией и Соединенными Штатами.

Рузвельт по-прежнему стремился провести подобную личную встречу со Сталиным, как только будут закончены выборы в США и он сможет освободиться. Сталин заверил, что разделяет желание президента. Сославшись на предыдущий обмен посланиями, Гарриман объяснил Сталину, что президент будет рад любой возможности встретиться с ним. Тогда Сталин повторил, что согласен, заметив: «Это крайне важно». Они продолжили переговоры относительно того, где и когда подобная встреча может иметь место. Сталин предположил, что на Дальнем Востоке или в Западной Европе, и тут же заметил, что не будет слишком занят военными вопросами зимой, в отличие от остального времени года. Гарриман объяснил, что президент не пользуется воздушным транспортом; он рассматривает в качестве возможного места встречи Алеутские острова, но из-за японцев сделать это сейчас не представляется возможным. Тогда Сталин предложил в декабре встретиться в Исландии. Гарриман дал понять. что это может быть приемлемым для президента, но слишком опасным для Сталина. На что Сталин возразил – для этого путешествия у него имеются отличные самолеты.

15-го, во время обеда, Черчилль упомянул о встрече Сталина и Рузвельта; если она состоится зимой, Сталину придется решать проблемы с полетом. Но Сталин вновь продемонстрировал упорство, заявив, что встреча должна состояться во что бы то ни стало. Тогда Черчилль признался, что тоже хотел бы присутствовать на этой встрече. Сталин согласился, что было бы просто здорово, если бы они встретились все вместе. На тот момент тема была исчерпана. Гарриман сообщил президенту, что, безусловно, Сталин приложит все усилия, чтобы встретиться с ним в любом месте и в любое время. Но, как впоследствии станет ясно, когда дошло до дела, Сталин отказался покидать Россию ради встречи с партнерами в Касабланке.