Черчилль. Рузвельт. Сталин. Война, которую они вели, и мир, которого они добились - Герберт Фейс (2003)

На протяжении этого времени Рузвельт предпринимал энергичные шаги, связанные с поставкой оружия воюющей России. В несвойственной ему манере президент отдал распоряжение своей администрации, чтобы просьба русских была немедленно рассмотрена, и в течение сорока восьми часов был составлен и отправлен перечень с теми позициями, по которым может быть оказана помощь. Он лично проследил за выполнением этих распоряжений. Несмотря на противодействие со стороны армии и флота и неуверенность, царящую внутри Госдепартамента, с помощью своих сторонников Рузвельт добился передачи на заводы первого перечня заказов. Правительства Советского Союза и Британии были в курсе этих экстренных мер, и Гопкинс, находясь в Лондоне, мог рассчитывать на продолжение этих действий.

В связи с неопределенностью положения на Восточном фронте Гопкинс имел все основания полагать, что переговоры с Британией относительно совместных действий в Атлантике и на Ближнем Востоке приведут к принятию конкретных решений. Он решил, что должен срочно отправиться из Лондона в Москву, чтобы попытаться на месте подробнее выяснить потребности русских и их взгляды на будущее. 25 июля Гопкинс отправил президенту сообщение: «У меня ощущение, что должно быть сделано все возможное и, даже если они потерпят поражение в ближайшем бою, для придания им уверенности мы должны открыть второй фронт. Я думаю, что в такой критический момент если что и может оказать влияние на Сталина, так это непосредственное общение между вами через личного представителя».

Президент немедленно санкционировал поездку Гопкинса в Москву, где тот должен был передать личное послание Сталину, в котором подтверждалась наша готовность оказать поддержку русским. Рузвельт не меньше, чем Черчилль, думал в то время о том, что русским необходимо продолжать борьбу.

30 июля Гопкинс прибыл в Москву; в этот же день российское и находящееся в изгнании польское правительства подписали союзный договор. Гопкинс с первой беседы отметил особую манеру Сталина в ведении переговоров. «Я передал ему (Сталину) убежденность президента в том, что наиважнейшим вопросом на сегодня является разгром Гитлера и гитлеризма во всем мире. Я убеждал его, что наш президент и правительство полны решимости в самое ближайшее время оказать посильную помощь Советскому Союзу».

Сталина, безусловно, порадовало это сообщение, после чего Гопкинс предложил ему сообщить, чем Соединенные Штаты могут помочь в первую очередь, а что потребуется в дальнейшем в течение всей войны.