Коломба - Ануй Жан (1969)

— Ничего! — сказал он. — Вот этот сюртук задаст работу синьоре Коломбе… Это что такое? Вот этот разрыв на груди?.. Сквозь него туда ничего не вошло? Нет, а то вы не были бы таким молодцом. Посмотрим; попробуйте двигать пальцами… Чувствуете мои зубы, когда я кусаю вам мизинец?.. Не очень?.. Ничего, это пустяки. Дайте я сниму вам галстук и возьму платок… Пропал ваш сюртук… На кой черт так франтить? разве вы ехали на свадьбу? Вот, хлебните немного вина… Отчего вы не берете с собой фляжки? Разве можно корсиканцу ходить без фляжки?

Во время перевязки он приостанавливался и восклицал:

— Двойной выстрел! Оба сразу насмерть!.. Посмеется-таки патер… Двойной выстрел!.. А, вот наконец эта маленькая черепаха Килина!

Орсо не отвечал. Он был бледен, как мертвец, и дрожал всем телом.

— Кили! — закричал Брандолаччо. — Посмотри за эту стенку. Ну что?

Девочка, действуя и руками и ногами, вскарабкалась на стену и, увидя труп Орландуччо, сейчас же перекрестилась.

— Это ничего, — продолжал бандит, — пойди посмотри дальше, вон там.

Девочка снова перекрестилась.

— Это вы, дядя? — робко спросила она.

— Я! Да ведь я старик никуда не годный, Кили; это работа этого господина. Поздравь его.

— Синьора будет очень рада, — сказала Килина, — и она будет очень огорчена, когда узнает, что вы ранены, Орс Антон.

— Едем, Орс Антон! — сказал бандит, кончив перевязку. — Вот Килина поймала вашу лошадь. Садитесь, и поедем со мной в Стадзонский маки. Хитер будет тот, кто вас там сыщет. Мы примем вас самым лучшим манером. Когда будем у креста святой Христины, придется слезть с лошади. Вы отдадите ее Килине; она поедет уведомить вашу сестру; дорогой вы можете дать ей поручения. Вы можете сказать малютке все, Орс Антон. Она скорее даст себя изрубить, чем выдаст своих друзей. Пошла, шельма, чтоб тебя от церкви отлучили, будь ты проклята, плутовка! — говорил он нежным голосом, потому что, будучи суеверным как многие бандиты, боялся сглазить ребенка, благословляя или хваля его; известно, что враждебные силы аннокьятуры[73] имеют дурную привычку делать нам наперекор.

— Куда ты меня хочешь вести, Брандо? — сказал Орсо слабым голосом.

— Черт возьми! Выбирайте: в тюрьму или в маки. Но делла Реббиа не знают дороги в тюрьму. В маки, Орс Антон.

— Прощайте, все мои надежды! — печально воскликнул раненый.

— Ваши надежды? Какого ж вы еще черта надеялись сделать с двуствольным ружьем? Ах, да! Как они могли вас задеть? Должно быть, эти молодцы живучее кошек.

— Они первые стреляли в меня, — сказал Орсо.

— Правда, я и забыл… Пиф! Паф! Бум! Бум!.. Двойной выстрел одной рукой!..[74] Пусть меня повесят, если кто-нибудь сделает лучше… Ну, вот вы и в седле… Перед отъездом взгляните на свою работу. Невежливо уезжать, не простившись.

Орсо пришпорил лошадь; ни за что на свете он не стал бы смотреть на несчастных, которых только что убил.

— Слушайте, Орс Антон, — сказал бандит, взяв поводья лошади, — хотите, я скажу вам откровенно? Ладно. Я не хочу вас обижать, но мне жаль этих бедных молодых людей. Прошу вас, извините меня… Такие красавцы… такие силачи… такие молодые… С Орландуччо я сколько раз охотился!.. Дня четыре тому назад он дал мне пачку сигар… Винчентелло всегда был такой весельчак!.. Это правда, вы сделали то, что должны были сделать… а, кроме того, выстрел слишком хорош, чтобы жалеть о нем… Но мне нет дела до вашей мести… Я знаю, что вы правы: когда есть враг, то нужно от него избавиться. Но Барричини — это был старинный род… И вот он выбыл из строя. И еще от двойного выстрела! Это замечательно!

Произнося надгробное слово Барричини, Брандолаччо поспешно вел Орсо, Килину и собаку Бруско в Стадзонский маки.

Глава восемнадцатая