Двор Тумана и Ярости - Маас Сара

Рассеиваться было так тяжело, словно весь его вес, вся его мощь и сила тянули меня назад. Это было словно продираться через трясину, но я сконцентрировалась на лесе, на поросшей мхом пещере, которую я заметила раньше днем, когда пила из ручья, пещере, притаившейся на берегу реки. Я заглянула в неё тогда и не увидела ничего, кроме опавших листьев. Место это было влажноватым, но зато надёжным. Все лучше чем оставаться на виду… и это был наш единственный вариант.

Каждая миля стоила мне невероятных усилий. Но я крепко сжимала его руку, в ужасе от мысли, что если отпущу его, то потеряю где-то, где больше не смогу его отыскать и….

Наконец мы очутились там, в той пещере, и Рис задохнулся от боли, когда мы врезались в мокрый, холодный, каменный пол.

— Рис, — взмолилась я, спотыкаясь в темноте, в абсолютно непроницаемой темноте, но со всеми этими тварями, рыщущими в лесу, я не посмею разжечь огонь…

Но он был таким ледяным… и продолжал истекать кровью.

Я заставила свои глаза вновь измениться, и у меня перехватило дыхание, когда я разглядела его раны. Рубцы от кнута на его спине всё ещё кровоточили, но крылья…

— Я должна вытащить стрелы…

Он снова застонал, опершись руками о пол. Видеть его таким, не способным даже отпустить ехидную реплику или полуулыбнуться…

Я приблизилась к крылу.

— Будет больно, — я сжала челюсти, осматривая изувеченную прекрасную мембрану. Придётся переломить стрелы пополам и вытащить оба конца…

Нет… не переломить. А распилить их осторожно, мягко, без спешки, чтобы мелкие и острые обломки не нанесли ещё больше вреда. Кто знает, что может случиться, если в теле останется заноза из ясеня?

— Сделай это, — прошептал он хриплым голосом.

Всего было семь стрел: три в одном крыле и четыре в другом. По какой-то причине они достали стрелы, пронзившие ему ноги — и теперь раны уже наполовину перестали кровоточить.

Кровь капала на пол.

Я вытащила нож, который всегда носила у бедра, осмотрела входную рану и осторожно взялась за стрелу. Он зашипел. Я замерла.

— Давай, — повторил Рис, костяшки его пальцев побелели, когда он сжал их в кулаки на полу.

Я опустила острый край ножа на древко и начала пилить, так осторожно, как могла. Залитые кровью мышцы на спине Риса дернулись и напряглись, его дыхание стало быстрым и неровным. Слишком медленно… я продвигалась слишком медленно.

Но если поспешить, боюсь, я пораню его ещё сильнее, поврежу чувствительные крылья…

— Знаешь, — сказала я, перекрывая звук ножа, — однажды летом, когда мне было семнадцать, Элейн купила мне немного краски. У нас было достаточно денег, чтобы купить что-то лишнее, и она купила мне и Несте подарки. Ей не хватило на всю палитру, но она купила мне красный, синий и желтый цвет. И я использовала краску до последней капли, растягивая их как могла, и разрисовала всё в доме…

Он резко втянул воздух, и я наконец закончила распиливать стрелу. Не предупреждая его, я вытянула обрубки древка мягким движением.

Он выругался, его тело напряглось, кровь брызнула из раны и затем остановилась.

Я едва не вздохнула с облегчением. И занялась следующей стрелой.

— Я разрисовала стол, шкафчики, дверной проем… И у нас был старый, чёрный комод в нашей спальне… по одному выдвижному ящику для каждой из нас. Все равно одежды было не много, чтобы туда ее складывать. — Со второй стрелой я справилась быстрее, и Рис внутренне приготовился, когда я вытащила её. Кровь пошла сильнее, а потом остановилась. Теперь третья стрела. — Я нарисовала цветы для Элейн на её ящике, — продолжила я, распиливая древко. — Маленькие розы и бегонии, и ирисы. Для Несты… — обломок стрелы упал на пол, и я вынула вторую половинку.

Я смотрела, как кровь полилась и затем остановилась… смотрела, как он медленно опустил крыло к земле, его тело била дрожь.