Двор Тумана и Ярости - Маас Сара

Я забыла, как тихо было здесь.

Как мало места. Как пусто.

Весна цвела — в воздухе раздавался нежный аромат роз.

Все еще прекрасный. Но здесь были и входные двери, за которыми он запер меня. Было окно, в которое я стучала, пытаясь выбраться. Красивая, покрытая розами тюрьма.

Но я улыбнулась, ощущая, как в голове пульсирует, и сказала сквозь слезы:

— Я думала, что больше никогда не увижу все это снова…

Тамлин просто смотрел на меня так, словно не верил в это.

— Я тоже думал, что ты больше никогда не увидишь этого…

И ты нас продал. Продал всех невинных в этих землях ради этого. Все, чтобы вернуть меня.

Любовь — любовь была бальзамом в той же мере, что и ядом.

Но это была любовь — то, что горело в моей груди. Прямо рядом со связью, которую Король Хайберна так и не тронул, потому что не знал, как глубоко и далеко он должен копнуть, чтобы разрушить ее. Чтобы разлучить меня и Рисанда.

Это было больно. Так больно, словно ад разверзся между нами, когда наша сделка была разорвана. И Рис сделал свое дело великолепно, его ужас был безупречным. Мы всегда были очень хороши, ведя игру вместе.

Я не усомнилась в нем, не сказала ничего, кроме как «Да», когда накануне вечером он отвел меня в храм, и я поклялась ему в верности. Ему, Веларису, Ночному Двору.

И сейчас… Нежное, любящее касание коснулось связи, скрытой под этой пустотой там, где раньше была сделка. Я послала проблеск чувства назад по этой линии, желая прикоснуться к нему, обнять его, смеяться вместе с ним.

Но я стерла любое отражение этих мыслей с лица. Оставила лишь выражение тихого облегчения, когда прислонилась к Тамлину и вздохнула:

— Это было…. Все это было словно сон или кошмар. Но… Но я помнила тебя. И когда я увидела тебя там сегодня, я начала цепляться за это, боясь, что это может быть мой единственный шанс, и…

— Как ты вырвалась из-под его контроля? — решительно спросил Люсьен, стоявший позади нас.

Тамлин издал предостерегающий рык.

Я и забыла о том, что он был здесь. Мейт моей сестры. Мать, решила я, действительно, обладала чувством юмора.

— Я хотела этого. Я не знаю как. Я просто хотела освободиться от него, и я это сделала.

Мы смотрели друг на друга, но Тамлин провел пальцем по моему плечу:

— Тебе… Тебе делали больно?

Я попыталась не разозлиться. Я знала, что он имел в виду. Что он думал, что Рисанд сделает что-нибудь подобное с кем угодно…

— Я… Я не знаю, — пробормотала я. — Я не помню таких вещей.

Металлический глаз Люсьена сузился, словно он мог почувствовать ложь. Но я посмотрела на Тамлина и провела рукой по его губам. Моей голой, чистой кожей.

— Ты настоящий, — сказала я. — Ты освободил меня.

Было пыткой стараться не превратить свои руки в когти и не вырвать ему глаза. Предатель. Лжец. Убийца.

— Ты освободилась сама, — выдохнул Тамлин. Он указал на дом. — Отдохни, а потом мы поговорим. Мне… Мне нужно найти Ианту. И прояснить некоторые вещи.

— Я… Я очень хочу быть частью всего в этот раз, — сказала я, останавливаясь, когда он попытался отвести меня в эту прекрасную тюрьму. — Больше не надо… Больше не запирай меня. Не нужно больше стражи. Пожалуйста. Мне так много нужно рассказать вам о них — детали, кусочки, но… Я могу помочь. Мы можем вернуть моих сестер. Позволь мне помочь.

Помочь повести тебя в неправильном направлении. Помочь тебе и твоему Двору встать на колени, уничтожить Юриана и сотрудничающих с ним предательниц-королев. А затем разорвать Ианту на крошечные, крошечные кусочки и закопать их в яме, которую никто не сможет найти.

Тамлин посмотрел на мое лицо и, наконец, кивнул:

— Мы начнем сначала. Сделаем все по-другому… Когда ты ушла, я понял… Понял, что был неправ. Так сильно неправ, Фейра. И я сожалею.