Носорог для Папы Римского - Лоуренс Норфолк (1996)

Епископы, принявшие решение о ее строительстве, епископы, живущие в местах, от сих отдаленных, не могли предвидеть, что фламандские и саксонские поселенцы совершенно не рвутся ловить сельдь. Рукам, привычным к топорам да плугам, равно чужды и весла, и сети. Надо считаться и с тем, что здесь проходит граница – побережье становится ареной борьбы. С востока двинул свои эскадроны Болеслав, он перешел Одер и принялся грозить крес-тоносцам Льва, а Болеслав, между прочим, тоже христианин. Епископы Богемский и Саксонский будут встречаться в Старгарде и Гамбурге, но изрезанный берег устья Одера сопротивляется компромиссам, выработанным в ходе их сварливых бесед. Что касается устья Траве, так там острова вообще вели себя безобразно – отрывались от береговой линии и брели в море, и поведение этих на первый взгляд надежных земляных массивов, песчаных отмелей, крохотных полуостровов, которые то отделялись от материка, то снова с ним срастались, постоянно требовало нового толкования. Эта путаница опрокидывала все попытки разделения и распределения, так что епископы решили изложить всю эту муть в послании понтифику – пусть в Риме разбираются. Пришел ответ: Папа благословляет их и принимает дар. Они снова принялись спорить и браниться: такого ответа никто и предположить не мог, более того, он никого не устраивает. Но вот наконец решение найдено: Святейший престол создаст в Каммине миссионерскую епархию, которая станет заниматься делами язычников и собирать десятину. Говорили, что в этой епархии имеется и епископ, однако ни в Каммине, ни в Волине, ни в Штеттине, ни на востоке, за Одером, вплоть до самого Старгарда, его никто и в глаза не видывал – даже на острове Узедом, торчавшем в речной горловине, словно кривая пробка. Но без епископа-то никак нельзя: мало ли на что потребуется его разрешение! Монахи, которые должны были здесь поселиться, где-то там его разыскивали и вроде бы отыскали. В конце концов, пусть формально, эта церковь относится к его ведению!

Монахи пересекли Ахтервассер в нанятых на реке Пеене лодках. Прибыли они из Премонтре[17], расположенного в лесу Куси, и не говорили ни на фламандском диалекте, ни на гортанном саксонском и, само собой, ни на одном из варварских славянских наречий. Они прошли по следам армии Льва, по дорогам, где когда-то сновали рабочие, пересекли остров и наконец достигли новой обители, церкви, которую саксонцы воздвигли в честь своей победы. Монахи доставили с собою потиры, молитвенники, требники, псалтыри, облачения, распятия и кадильницы. Аббат вез целый короб книг, писчих приспособлений и чистого пергамента, ибо лелеял надежду создать здесь библиотеку и даже пополнить ее. Церковники мечтали торжественно отметить основание нового, северного Рима. Оно пришлось на день святого Мартина[18], и сквозь голые кроны буков на них лился ледяной солнечный свет. Монахи распевали псалмы, эхо разносило их голоса по промерзшему лесу, сердца преисполнялись счастьем. Дорога пошла вверх, с обеих сторон к ним подступило море, и на самой оконечности мыса они увидели свой храм – лишенную всяких украшений, похожую на гигантскую усыпальницу громадину из камня, торчащую из размытой почвы, словно одинокий гнилой зуб, кособокую, опасно накренившуюся к морю.