Лес за Гранью Мира (сборник) - Уильям Моррис (2015)

Голдилинд не выказала большой радости от встречи с ним, но всё же протянула свою лилейную руку в золотом рукаве и ответила:

– Поступайте по своей воле.

Граф благоговейно поцеловал её руку и спросил:

– А эти благородные сэры, мои вассалы, могут ли они подойти, поклониться и поцеловать Ваши руки, миледи?

– Я не откажу ни им в выполнении их желания, ни Вам в выполнении Вашего, милорд.

После этих слов лорды приблизились, преклонили пред ней колени и поцеловали её руку. По правде говоря, многие из них с радостью поцеловали бы и обе руки, да и щёки и даже губы, но сама Голдилинд смотрела на приветствующих скорее сурово, чем милостиво.

Затем граф заговорил с Голдилинд и рассказал ей о её королевстве, о том, как благоденствует народ, о крепком мире, царящем в её землях, о славных днях Лугодолья и о хвале, воздаваемой ей народом. Голдилинд ничего не отвечала, но по мере того, как он говорил, грудь её всё чаще вздымалась, и, наконец, на её глазах выступили слёзы и покатились по щекам. Тогда придворные стали переглядываться, и граф сказал:

– Господа! Мне кажется, что миледи хочет говорить со мной наедине, как со своим ближайшим другом и благожелателем. Я прав, миледи?

Голдилинд не могла ничего вымолвить из-за того, что сердце её обливалось слезами. Она только кивнула головой и улыбнулась графу.

Граф Джеффри махнул рукой, и все лорды, а с ними и служанки покинули комнату. Они остались вдвоём: королева и граф, который стоял перед ней, но прежде, чем он смог произнести хоть слово, Голдилинд поднялась с престола и упала на колени перед ним, молитвенно соединив руки и закричав срывающимся голосом:

– Помилуйте! Помилуйте! Сжальтесь над моей юной жизнью, о достойный лорд!

Граф поднял её, вновь усадил на престол:

– Нет, миледи, так не годится, но я буду готов выслушать Вас, если Вы захотите поговорить со мной и рассказать всё, что случилось.

Голдилинд некоторое время боролась со своими чувствами, а затем сказала:

– Достойный лорд, я умоляю Вас выслушать меня. Имейте терпение к слабому женскому сердцу! Пожалуйста, сядьте рядом со мной.

– Так не полагается. Я сяду ниже.

И граф, взяв себе табурет, сел перед королевой и спросил:

– Что мучает Вас? Чего бы Вам хотелось?

Тогда Голдилинд начала рассказывать:

– Милорд, я живу в заточении. Мне хотелось бы стать свободной.

– Хорошо, значит, это темница?

– Да! Я не могу даже свободно выйти из замка и вернуться. И это ещё не самое страшное. Сходите, посмотрите на комнату младшей гвардии и скажите тогда, подходит ли она для дочери Вашего повелителя.

Граф сперва ничего не отвечал, но затем произнёс:

– Всё же грусть Вам к лицу. Когда я взглянул на Вас, моим глазам предстала красота мира, где тело не может быть недостатком.

Голдилинд покраснела:

– Если это и так, то это милость Божия, и за это я приношу Ему хвалу. Но сколько ещё продержится моя красота? Горе убьёт и её.

Граф долго молча смотрел на королеву. Наконец, он сказал:

– Я поручил заботу о Вас Вашим друзьям и следил за тем, чтобы они ободряли Вас. Что я сделал не так?

– Может быть, умышленно и ничего. Ведь, если я верно понимаю, Вы пришли теперь, чтобы объявить мне об окончании моего временного, но утомительного пребывания здесь, о том, что Вы отвезёте меня в Лугфорд и возведёте на престол, и покажете всему народу дочь моего отца.

Граф молчал. Лицо его потемнело, и Голдилинд видела это. Наконец, граф сказал резким голосом:

– Миледи, это невозможно. Вам следует оставаться в замке Зелёной гавани или в каком-нибудь другом замке, но вдали от народа.