Рождение экзекутора 1 том - Становой Марика "Marika Stanovoi (2016)

Джи про себя удовлетворенно кивнул — растеряна, забывает, что надо делать, но это нормально. Хорошо, что даже теперь у неё не возникло и зёрнышка бунта. Плохо, что опять убегает, а не стремится навстречу. Но с другой стороны, что за удовольствие с этими зверюшками? Пора ей к людям.

— Очисти нож.

Подошла к воде, ополоснула нож, вытерла о рубашку. Трясущимися руками убрала в ножны. И снова затихла, опустив глаза и шевеля губами.

— Не жуй губами.

— Прости.

Но жевать перестала.

— Трупы уберут, не беспокойся.

Крошка хотела что-то сказать, но только дернулась всем телом и опять замерла, смотря в землю. Заметив, что Джи пошел к базе, спохватилась и пристроилась на свое место — в двух шагах за его левой рукой.

Войдя в комнаты через террасу, Джи обернулся перед выходом. Крошка остановилась почти вплотную за ним — рассчитывала следовать до его спальни? Испуганно шагнула назад, поднимая ждущие глаза.

Погладил её по лицу, проникая в зажатую скорлупку спрятавшегося сознания, ломая её детские бастионы нежностью и любовью. Притянул к себе задрожавшую и податливую Крошку, свой кусочек и всё ещё заготовку будущего инструмента. Крошка растерянно сжалась, забилась, не понимая. Он обнял руками и фантомами, лаская и целуя, расшатывая осыпающиеся укрытия, проникая в тело и сознание. Шептал на ухо или прямо в мозг?.. «Не можешь изменить — убеги! Не можешь бежать — стань камнем, песчинкой, пылью? Это рефлекс жертвы, принимающей свою судьбу. Ты жертва, ты не можешь победить, не можешь понять. Просто отдайся на волю бушующего шторма, и он вынесет тебя на берег. Я твой берег, я твой якорь»...

Её сердце свернулось в пружину, выбросило горячую кровь и затопило тело, забилось тяжелым пульсом.

Крошка всхлипнула и, отдаваясь всей сутью, потерялась в разыгравшейся буре. Прижалась, взрываясь и рассеиваясь мелкими брызгами, растекаясь горячим мёдом в руках Джи...

Она устояла, но так и не открыла глаз.

— Останься у себя и подумай, — Джи погладил ее по щеке. Удовлетворенно прочитал отчаяние — теперь она не сможет спрятаться!

— Спокойной ночи, Джи, — ответила мёртвым голосом. Душа словно оборвалась с узкого карниза и упала в пропасть.

Ушел.

Крошка сползла на пол.

Она пуста? Нет, внутри нечто странное. То ли что-то умерло и кончилось, то ли, наоборот, пытается родиться и неумело царапает душу. Вот так шла куда-то, на что-то надеялась, не зная на что и зачем. А оно случилось, и совсем не так. И весь день прошел совсем не так. Она не хочет помнить этот день так же, как не помнит свой дом. Или помнит? Был ли у неё настоящий дом, или всё только снилось?

Вспомнила! Что-то яркое и... неправильное на столе. Встала, спутанная пустотой, проталкиваясь сквозь ставший густым и вязким воздух, беспомощно пытаясь ровно дышать. Генри налил в кофейную кружку воды и поставил розу на стол. Она не хочет помнить этот день. Не хочет иметь даже кусочек этого дня. Сделает так, что этого дня не было. Хакисс сделала шаг и медленно провела ладонью по столу, не глядя сдвигая чашку. Чашка соскользнула в бездонную пасть утилизатора и пропала. С цветком. Так должен пропасть этот день. Никаких следов. Никакой памяти. Этого дня не было! Вот теперь все правильно. Вернулась в спальню и собрала с полки у кровати маленькие сувениры: камешек с юга, где она провела месяц в теле горной пумы, сухую шишку кедра из северного леса с каплей ее крови, смешную статуэтку с весенней ярмарки. Сгребла все и выбросила следом за розой. У нее нет игрушек. И не было. Никаких. Никогда. Она уже не ребенок. Она начнет все сначала.

*

Крошка закопалась в одеяло и прижалась к подушкам. Она с детства знает, что такое смерть. Издавна. Она была еще маленькой, даже еще не доросла до плеча Генри. Император взял её на урок в госпиталь. Тогда она впервые встретила смерть.

*