Кельтские мифы - Коллектив авторов (2016)

Как-то раз он отправился на охоту и, подъехав к могиле, чтобы проверить, не пора ли ему подумать о новой жене, увидел там цветущий шиповник. Тогда король призвал на совет своих рыцарей, чтобы они сказали, где ему искать жену.

Поднялся один из рыцарей.

– Я знаю жену, которая тебе подходит, – сказал он, – но она жена короля Догеда.

Рыцари подумали-подумали и решили, что придется увезти ее силой. Они отправились к королю Догеду, убили его и привезли королеву к Килиту вместе с одной из ее дочерей. Заодно они завоевали владения короля Догеда и присоединили их к владениям Килита.

Как-то королева отправилась на прогулку, и по дороге ей попалась на глаза хижина, в которой жила древняя-предревняя беззубая старуха.

Королева спросила:

– Скажи, бабушка, нет ли детей у мужа, который увез меня силой?

И та ответила:

– Детей у него нет.

– Горе мне, – вскричала королева, – я отдана мужу, у которого нет детей!

– Не печалься, – успокоила ее старуха. – Твой сын станет его наследником. Но уж коли ты все равно печалишься, у него есть один сын.

Радостная вернулась королева во дворец и спросила мужа:

– Зачем ты прячешь от меня своих детей?

– Что ж, не буду прятать, – сказал король и послал гонцов за сыном.

Едва Килхух приехал, как мачеха завела с ним такой разговор:

– Хорошо бы тебе заиметь жену, а у меня есть дочь, достойная любого короля.

– Рано еще мне жениться, – ответил ей сын Килита.

Тогда мачеха сказала:

– Клянусь, не будет у тебя жены, пока ты не признаешь женой Олвен, дочь Аспатадена Пенкаура.

Заалелся юноша, потому что все его существо пронзила любовь к девице, которую он никогда не видел.

– Сын мой, что с тобой? Какая тоска тебя гложет? – спросил юношу отец.

– Мачеха сказала, что не будет у меня жены, пока я не признаю женой Олвен, дочь Аспатадена Пенкаура.

– Нет ничего проще, – сказал отец. – Артур – твой двоюродный брат. Поезжай к нему, пусть он режет тебе волосы[6], а ты проси его о помощи.

Килхух выбрал коня-четырехлетку, накинул на него золотую уздечку и надел на него золотое седло. Для себя он взял два острых серебряных копья с железными наконечниками, которыми можно было бы до крови ранить ветер и которые были быстрее падающей июньским утром росинки, повесил на пояс меч с рукоятью из чистого золота и не забыл о роге из слоновой кости.

Впереди бежали две борзые с белой грудью и в ошейниках с рубинами до самых ушей. Та, что бежала слева, перебегала на правую сторону, а та, что справа, – на левую, и они метались вокруг Килхуха словно чайки. Боевой конь мчался вперед, и только комья земли летели у него из-под копыт, а копыта мелькали как ласточки – два вверху и два внизу и опять два вверху и два внизу.

На Килхухе был пурпурный плащ с четырьмя золотыми яблоками в четырех углах, и каждое яблоко стоило столько же, сколько сто коров. И его золоченые сверху донизу сапоги стоили не меньше, чем триста коров.

Не приминая траву, его конь быстро бежал к воротам Артурова дворца.

Подъехав, Килхух крикнул:

– Эй, привратник!

– Вот он я. Если ты явился не с добром, я тебя не пущу. Я здесь привратником каждый первый день января, а все остальное время ворота стерегут Хиандау, Гогигук, Хлайскеним и Пеннпингион, который ходит на голове, потому что бережет ноги. Он не задирает их к небу и не опускает на землю, а перекатывается по полу, как круглый камень.

– Открывай ворота.

– Не открою.

– Это почему же?