Венецианцы не сразу выбрали другого дожа. Они хотели подумать. Ситуация сложилась чрезвычайно серьезная. Венеция находилась в состоянии войны одновременно с обеими империями. От великолепного нового флота осталась лишь тень того, чем они располагали всего полгода назад, многие корабли, как зачумленные, намеренно сожгли на Эгине. Рабочая сила – поскольку никого из пленников, захваченных на Востоке, до сих пор не освободили – оставалась большой проблемой, тем более что эпидемия в городе и в окрестностях уносила все больше людей. Казна опустела, банкротства можно было избежать, лишь взяв принудительный заем[70]. Хуже всего – моральный дух венецианцев упал. Витале Микеле стал восьмым дожем в истории республики, погибшим насильственной смертью, но первым за двести лет. Возможно, венецианцы осознали силу массовой истерии и почувствовали коллективную ответственность за убийство. Кажется, они испытали шок и стыд, почувствовали необходимость разобраться в себе и реформировать власть.

Что пошло не так? Ясно, что большую вину за неудачу похода и банкротство государства они возлагали на Микеле, но чем можно измерить, на каких весах взвесить правильность его действий? В свое время дож Доменико Флабьянико привлекал двух советников, более того, он был обязан «приглашать» других выдающихся горожан – прегади[71] – и прислушиваться, в случае необходимости, к их советам. У него было также право обращаться ко всем жителям. Но Флабьянико умер почти полтора века назад, и те два советника утратили свой авторитет, прегади редко получали «приглашения», да и к населению, сильно выросшему с тех пор, больше не обращались. Венецианцы не собирались толпой в одном месте, как это бывало когда-то, не было способа и управлять столь большим сборищем. Последние годы показали, что толпе нельзя доверять важные государственные решения. В результате народ и не призывали, исключая случаи, когда закон требовал этого, например в случае избрания дожа или для объявления войны. Назрела необходимость перераспределить три властных структуры государства: дож, советники и народ. В 1172 и 1173 годах такая необходимость привела к самым важным конституционным реформам в венецианской истории.

Первым нововведением стало собрание из 480 знатных венецианцев, их выдвигали на один год по два представителя от каждого района. С тех пор это собрание, Comitia Majora, или Большой совет, отвечало за назначение всех главных чиновников государства, включая двенадцать представителей сестьере. На практике это означало, что демократически избранные представители и Большой совет формировали закрытый круг, не допускавший каких-либо возражений населения в свой адрес. Городская толпа не была полностью отстранена, но даже если она где-то и собиралась, то лишена была какой-либо власти. В основном она поддерживала выборы дожа. Прежде, как, например, при выборах Доменико Сельво, простые венецианцы реально участвовали в процессе, их право было закреплено законом. Сейчас выбор доверили одиннадцати выборщикам, которых номинировал совет. Имя нового дожа как свершившийся факт провозглашалось в присутствии собравшегося населения. Первая попытка введения нового порядка вызвала протесты. В результате пошли на некоторые компромиссы: успешный кандидат должен был быть представлен населению в соборе Сан Марко со словами: «Вот ваш дож, если это вас устраивает». Таким образом, теоретически учитывали голос народа, хотя люди прекрасно понимали, что это формальность.