Трамвай «Желание» - Теннесси Уильямс (1951, 1947)

Смех, прощальные возгласы расходящихся мужчин. Рванув дверь, в кухню входит Стэнли. Среднего роста – пять футов и восемь-девять дюймов, – сильный, ладный. Вся стать его и повадка говорят о переполняющем все его существо животном упоении бытием. С ранней юности ему и жизнь не в жизнь без женщин, без сладости обладания ими, когда тешишь их и ублажаешь себя и не рассиропливаешься, не даешь им потачки; неукротимый, горделивый – пернатый султан среди несушек. От щедрот мужской полноценности, от полной чувственной ублаготворенности – такие свойства и склонности этой натуры, как сердечность с мужчинами, вкус к ядреной шутке, любовь к доброй, с толком, выпивке и вкусной снеди, к азартным играм, к своему авто, своему приемнику – ко всему, что принадлежит и сопричастно лично ему, великолепному племенному производителю, и потому раз и навсегда предпочтено и выделено. Женщин он привык оценивать с первого взгляда, как знаток – по статям, и улыбка, которой он их одаривает, выдает всю непристойность картин, вспыхивающих при этом всполохами в его воображении.

Бланш(невольно отступая под его пристальным взглядом). Вы, конечно, – Стэнли? Я – Бланш.

Стэнли. Сестра Стеллы?

Бланш. Да.

Стэнли. Здравствуйте. А где наша хозяйка?

Бланш. В ванной.

Стэнли. А-а. Не знал, что вы собрались в наши края.

Бланш. Я…

Стэнли. Откуда приехали, Бланш?

Бланш. Я… я живу в Лореле.

Стэнли(подходит к стенному шкафу, достал бутылку виски). В Лореле? Ах да. Ну конечно же, в Лореле. Не в моей зоне. В жаркую погоду этого зелья не напасешься. (Рассматривает бутылку на свет, определяя, осталось ли в ней что-нибудь.) Выпьем?

Бланш. Нет-нет, почти и не прикасаюсь, редко-редко.

Стэнли. Есть и такие: сами прикладываются к бутылке редко, а вот она к ним – частенько.

Бланш(вяло). Ха-ха.

Стэнли. Все на мне прилипло. Ничего, если я без церемоний? (Собирается снять рубашку.)

Бланш. Пожалуйста, прошу вас.

Стэнли. Ничем не стеснять себя – мой девиз.

Бланш. И мой. Сохранять свежесть – дело нелегкое. Я и ни умыться, ни попудриться еще не успела, а вы уже и пришли.

Стэнли. Так, знаете, и простудиться недолго – в мокрой одежде, особенно если предварительно еще разомнешься на совесть, побросаешь шары, например. Вы – учительница, верно?

Бланш. Да.

Стэнли. А что преподаете, Бланш?

Бланш. Английский.

Стэнли. Я в школьные времена с английским не особенно ладил. Надолго, Бланш?

Бланш. Я… пока не знаю.

Стэнли. Думаете у нас и обосноваться?

Бланш. Предполагала… если не стесню.

Стэнли. Ладно.

Бланш. Я плохо переношу дорогу…

Стэнли. Ну, что вы, пустяки.

Под окном дико заорала кошка.

Бланш(вскочила). Что там?

Стэнли. Да кошки… Эй, Стелла!

Стелла(из ванной). Да, Стэнли.

Стэнли. Ты что, провалилась там куда?.. (Ухмыльнулся Бланш. Та безуспешно пытается улыбнуться в ответ. Молчание.) Боюсь, вы сочтете меня неотесанным. У Стеллы только и разговоров, что о вас. Вы были замужем, верно?

Вдалеке чуть слышно – мелодия польки.

Бланш. Да. Совсем молодой.

Стэнли. А что случилось?

Бланш. Он… он умер. (У нее клонится голова.) Боюсь… не разболеться бы мне. (Роняет голову на руки.)

Картина вторая

Назавтра. Шесть часов пополудни. Бланш принимает ванну. Стелла заканчивает прихорашиваться. Платье Бланш из цветастого ситца раскинуто на кровати Стеллы. Стэнли входит с улицы в кухню, оставив открытой наружную дверь, и следом за ним – это вечное «синее пианино»…

Стэнли. Это что еще за представление?

Стелла. О, Стэн!.. (Вскакивает и целует его, что он принимает с равнодушием властелина.) Я увожу Бланш ужинать в «Галатуар», а потом еще куда-нибудь – ведь у тебя покер.

Стэнли. А мой ужин? Не все ведь идут в «Галатуар».

Стелла. Холодная говядина в холодильнике.

Стэнли. Вот это расщедрилась!