Опытный кролик - Полковников Дмитрий

— Как вы могли такое допустить? — Теплицын, в недавнем прошлом сам капитан госбезопасности, рвал и метал, — Нападение на обком партии! Да вы хоть понимаете, что за это грозит?

Грозило и ему. Происшествие не только чрезвычайное, но и неслыханное.

В ночном Бресте пахло настоящим вооруженным антисоветским восстанием

[552].

Придется отвечать, но скверну надо давить самому и сразу. У комиссии ЦК меньше будет неприятных вопросов. Бездействовать он не станет. Но ответственность следовало немедленно с кем-то разделить, а еще лучше, как можно скорее найти виновных

[553].

Казалось, антисоветское подполье полностью ликвидировано, меры профилактики принесли свои плоды. По представленной ему НКГБ статистике, враги Советской власти в Брестской области ни одной террористической акции за прошлый месяц не провели. ЧП лишь рядом, в Белостоке, где убили оперуполномоченного, и еще в Барановичах. Там учительницу русского языка облили керосином и зажгли

[554].

«Хорошо, что не у меня. И та баба-дура, понесло ее в два часа ночи белье вешать в огороде», — думал тогда Теплицын. Как он наивен! Новый орган явно втирал всем очки. Плохо, очень плохо чистили они от «бывших» город. Вот первый виновный!

Едва утих пожар, Теплицын вызвал к себе начальника НКГБ, НКВД, исполняющего обязанности командира погранотряда Елизарова, и начальника гарнизона Азаренко Едва утих пожар, Теплицын вызвал к себе начальника НКГБ, НКВД, исполняющего обязанности командира погранотряда Елизарова, и начальника гарнизона Азаренко

[555].

Вот он выглядел не очень. Синяк на лице, разбитые губа и нос, из которого торчит кусочек ваты. Видно, долго не могли остановить кровь.

Это сразу вызвало сочувствие Теплицына. Он сам сидел за столом, хоть с чистым, недавно умытым лицом, но в измазанном сажей и копотью френче, со свежими царапинами и ссадинами на руках. Сам спасал документы, вынося в безопасное место. Это шкафы несгораемые, замок там сработает, но внутри обнаружится один пепел. Теперь коробки с партийными карточками стояли в коридоре, под охраной поста милиции.

— Что с вами, товарищ Азаренко?

Глаза генерал-майора зло и яростно блеснули.

— Нападение немецких диверсантов, — аккуратно пояснил Елизаров, — мы с милицией едва успели комдива отбить.

Командир сорок второй дивизии поморщился, как зубной боли: «Милиция-то причем?»

«Монтеры», одетые в гражданку, скоро начнут стричь повода Наркомата связи, а попробуй кто-то из военных или пограничников вмешаться, далеко и надолго пошлют. Аргумент убийственный: «мол, не ваше дело — на кого мы работаем, и какое наше задание».

— Вы уверены, что именно немцы? — поинтересовалось госбезопасность.

— Да, из тех, кто остался в городе.

— Ты, случайно, фантастику не пишешь? Выбирай выражения!

— Вы тоже выбирайте. Документы за сегодняшний день, — Михаил в две кучки выложил на стол жетоны и изъятые за неделю удостоверения. Последняя кучка выглядела солидно и весело: краснело несколько новеньких обложек с тисненым черным гербом и надписью сбоку: «НКГБ СССР. 1941»

[556].

Абвер знал о реорганизации и на развороте лихо лепил «ксивы». Бардак — неизбежный спутник реорганизации, чем немцы и воспользовались.

— Даже так? Почему меня никто не поставил в известность! — Теплицын был готов не просто взорваться, а в клочки растерзать бывших коллег. Еще несколько месяцев назад он руководил управлением НКВД в Полесье, после реорганизации конторы ушел на партийную работу, но хорошо знал «кухню» изнутри, пусть и успокаивая себя сводками.

До последнего станут отнекиваться, «не наше дело», и точка. Нет, нашли место, а главное — время для усобицы. Сейчас начнут собачиться, выяснять отношения, когда…