Опытный кролик - Полковников Дмитрий

Дать бы в морду предателю — везде, сука, ищет легкой жизни и выгоду. Не стоит мерять жизнь исключительно злотым или советским рублем. Строим мы справедливое общество, отвергая подлую буржуазную мораль. И препятствий на пути море. А эта шваль выбирает убеждения исходя из материального достатка.

Ничего, получит конкретный срок, а то и пулю, за клевету и ложь.

*****

К обеду Елизаров все же добрался в Митки.

Осмотрев место, где расположился новый УРовский батальон, пограничник с удовлетворением отметил — капитан службу знает. Почти пустой лагерь оказался построенным по всем правилам и выгодным контрастом выделялся на фоне расположившихся рядом саперов. Но и они что-то переставляли, ориентируясь на более опытного соседа.

Ходил Михаил по лагерю не один, а в сопровождении младшего лейтенанта, сообщившему гостю, что личный состав под руководством командира батальона полностью убыл в Сахару на стрельбище.

Нет, не в Африку. Так называли, и называют сейчас, полигон в урочище Лисьи Дюны

[202]. Пара бойцов у ворот лагеря, встав по стойке смирно, поворотом головы провожал посетителя, пока капитан и дежурный не скрылись за палатками.

А вот спутника Михаила, старшего лейтенанта Акимова в расположение батальона не пустили.

Каждый взвод размещался в трех палатках. В каждой — от десяти до пятнадцати бойцов. Палатки одной роты занимали два ряда, образуя между собой широкую «улицу», посыпанную песком и укрепленную с боков вкопанными в землю досками.

Выступающие части деревянных «бордюров» сразу покрасили белой краской. Теперь и в темноте никто не заблудится.

Внутри палатки стояли нары. Одни из них, что побольше, располагались прямо напротив входа от одной боковой стенки до другой, а вторые, поменьше, слева от входа. Там отдельно храпели сержанты. На нарах лежат матрасы и подушки, а сверху одеяла.

Сейчас спальные места аккуратно заправлены, полы палаток свернуты, подняты вверх и привязаны к растяжкам. Городок в лучах солнца, как стоянка парусных судов. Но то не для красоты — для гигиены.

По числу занятых палаток Елизаров прикинул, что в новом батальоне бойцов мало. Зато лагерь охраняли два поста, на стенах старого форта.

Из сложенных из камней и мешков с землей укреплений торчали характерные раструбы пулеметов «ДП», один которых, задолго до подъезда к воротам, внимательно сопровождал двух всадников.

Перед центральной палаткой лагеря с намертво придавленными полами стоял часовой, который немедленно, при виде незнакомого человека, сразу выставил штык вперед и потребовал у сопровождающего пароль.

«Всем бы так!», девственная простота движений его не обманула. Он целый день лежал в снегу, выискивая брешь в охране лагеря, именно так же отменно несущих караульную службу, финских часовых.

Еще одной чертой пейзажа стала свежесколоченная деревянная вышка, из которой торчали рога артиллерийской стереотрубы, направленной в сторону немцев.

— По приказу капитана Ненашева ведем постоянное наблюдение за сопредельной стороной, — пояснил ему дежурный.

— И много увидели? — саркастически спросил Елизаров.

— Товарищ Корзинин — крикнул очень серьезный младший лейтенант.

У капитана Ненашева на период обучения кубики и треугольники в петлицах ничего не значили. А дисциплина соответствовала требованиям нового драконовского устава. Оторвавшись от окуляров, с вышки на них устало посмотрел усатый сержант.

— На той стороне уже начали?

Корзинин чуть скривился и кивнул.

— Поднимайтесь, товарищ капитан пограничных войск.

Елизаров, чуть поморщился, от скрытой иронии, но промолчал.

Оптика у УРовцев отличная, да и вышка поставлена удачно. На противоположном берегу, в полутора километрах от границы, немецкая конная батарея сейчас занимала позиции у подножия высоты.