Копи царя Соломона - Генри Райдер Хаггард (1991)

Уладив дела с провиантом и лекарствами, мы перешли к оружию и найму прислуги. Оружие мы отобрали из того, что Генри Куртис привез с собой из Англии, и того, что имелось у меня. Наш арсенал составили три тяжелых двуствольных ружья для охоты на слонов; два из них, предназначенные для сэра Генри и капитана, были изготовлены лучшими мастерами одной из знаменитых лондонских фирм, третье же – мое – было неоднократно проверено в деле. Три двуствольных крупнокалиберных ружья, стреляющих разрывными пулями, – отличное оружие, в особенности на среднего зверя, и незаменимое для обороны на открытой местности. К этому мы добавили одно двуствольное дробовое ружье двенадцатого калибра с центральным боем. Впоследствии оно оказало нам огромную услугу, ибо благодаря ему мы обеспечивали себя повседневной пищей. Не обошлось и без трех магазинных винтовок системы «винчестер» и такого же количества револьверов «кольт» тридцать восьмого калибра. Теперь у каждого было оружие одной и той же системы и калибра, и мы могли при необходимости обмениваться патронами, что иногда крайне важно.

После долгих обсуждений мы решили, что нам вполне хватит пяти человек прислуги: кучера, проводника и трех слуг. Первых двух я нашел без особого труда – это были молодые зулусы по имени Гоза и Том. Подобрать слуг оказалось делом более сложным, поскольку с нами должны были отправиться люди крепкие, храбрые и надежные, которым можно было бы безоговорочно доверять. Наконец мне удалось нанять одного готтентота по имени Вентфогель, что в переводе с голландского значит «птица ветров», и маленького зулуса Хиву, отлично говорившего по-английски.

Вентфогеля я знал давно. Редко мне приходилось видеть лучшего охотника и следопыта. Он был необычайно вынослив и, казалось, состоял из одних мускулов и сухожилий. К сожалению, парень был подвержен главной слабости, присущей его племени: любил приложиться к бутылке. Поэтому в обычных условиях полностью рассчитывать на него было невозможно: он забывал обо всем на свете, стоило ему увидеть бутылку виски. Но так как мы отправлялись в места, где нет и никогда не бывало ни трактиров, ни винных лавок, я надеялся, что все обойдется.

Третьего слугу я никак не мог отыскать, и мы решили отправиться с двумя, положившись на то, что в пути встретим подходящего человека. Однако накануне нашего отъезда, когда мы уже заканчивали вечернюю трапезу, появился Хива и доложил, что меня желает видеть какой-то зулус.

Я кивнул, и в комнату тотчас вошел красивый рослый мужчина лет тридцати с необычно светлой для людей из племени зулу кожей. Вместо приветствия он приподнял свой узловатый посох и молча уселся на корточках в углу. Минут десять я делал вид, что не замечаю его присутствия – с моей стороны было бы большой оплошностью поступить иначе: если вы сразу же вступаете в разговор с туземцем, он может решить, что вы человек никчемный и лишены чувства собственного достоинства. Гость, как я заметил, был важной персоной – в его волосы было вплетено широкое кольцо, сделанное из особого сорта каучука, которое для блеска натирается жиром. Такие обручи носят зулусы, занимающие высокое положение среди своего народа. Лицо его показалось мне смутно знакомым.

– Ну, – проговорил я наконец, – назови себя.

– Амбопа, – ответил туземец. К слову, у него оказался приятный низкий голос.

– Мы с тобой где-то встречались? – поинтересовался я.

– Да, ты видел меня в местечке Литтл-Хэнд, в Изандхлуане, накануне битвы.

И тут я все вспомнил.