Парфюмер Будды - Роуз М. Дж. (2015)

В его словах послышалось что-то печальное. Возможно, ей это лишь показалось, потому что последние несколько месяцев они с Робби не ладили, и Жас скучала по их дружбе. Жас стало больно от того, что она предала Робби. Ей не удалось придумать план, который спас бы Дом Л’Этуаль от финансового кризиса, не нанеся при этом компании непоправимого вреда.

Малахай пристально следил за ней, ожидая ответа.

– Да, мы по-прежнему в добрых отношениях.

В обычно непроницаемых глазах Малахая появилась печаль. Что в этом разговоре расстроило его настолько сильно, что он ослабил бдительность? Он никогда прежде не поворачивался к ней этой стороной своего характера. Жас никогда не видела его эмоциональных переживаний. Что это? Она знала, что он не женат и у него нет детей, но, возможно, у него есть брат или сестра? Возможно, его разлучили с ними? Или, что еще хуже, возможно, его брат или сестра тяжело болеют или умерли?

Несмотря на то что в ее жизни Малахай занимал так много места, Жас ничего не знала о нем. Он пристально следил за ее карьерой, словно гордый и любящий отец. Но, как большинство отцов, он редко делился рассказами о себе, только о работе.

Малахай достал из кармана пиджака колоду игральных карт и стал их тасовать. Шуршанье показалось Жас знакомым и раздражающим.

– Я совершенно спокойна, – сказала Жас.

Она знала, что, работая с молодыми пациентами, Малахай использовал карточные фокусы для их утешения.

Он засмеялся.

– Конечно, дорогая. Это лишь привычка. – Он протянул ей колоду. – Но, пожалуйста, сделай мне одолжение.

Жас сняла карту, отметив сложно раскрашенный орнамент из геральдических лилий, позолоченные края карты. У Малахая таких была огромная коллекция.

– Какие они красивые.

– От двора Марии-Антуанетты. Полагаю, самые красивые карты среди всех французских коллекций.

Она поежилась. Это чувство возникло глубоко внутри ее, потекло из кончиков пальцев и вздыбило волоски на затылке, пробежав холодком между лопаток. Она оглянулась, ища причину внезапного озноба. Окна с обеих сторон были открыты.

– Ты замерзла? – спросил Малахай. Кончики губ у него загнулись в любопытной улыбке, словно он знал, что она чувствует, но не догадывается, что это.

Жас покачала головой.

– Возможно, это просто сквозняк.

– Конечно, – сказал Малахай, но голос его прозвучал так, словно он ей не поверил. – Хочешь, я закрою окна?

– Нет, все хорошо. – Она заглянула в маленький дворик с его нерегулярным садом. Вишня, дикая яблоня и шиповник уже зацвели, и она насладилась их слабым ароматом. В их парижском доме сад был гораздо больше и служил для них с братом волшебной игровой площадкой, огородом для повара и естественной лабораторией для многих поколений парфюмеров, выращивавших для себя большинство экзотических растений.

– Тебе по-прежнему неинтересно, испытывала ли ты воспоминания о прошлых жизнях? – спросил Малахай, слегка наклонившись вперед.

– Пока нет. – Ответ последовал незамедлительно. Даже слегка холодно. В этом вопросе, как ей казалось, он часто нарушал границы. Она понадеялась, что Малахай больше не будет давить на нее. Жас надоел разговор. На эту тему она предостаточно наговорилась с Робби, который верил во многое, но совсем не в то, что интересовало ее.

– Следовательно, если я найду эти инструменты памяти, тебе будет интересно проверить их?

– Я уважаю вас и то, что вы делаете, – резко произнесла она. – Знаю, что дети, которых вы лечите, ужасно несчастны, и я горда, что вы им помогаете. Этого не достаточно? Вам от меня надо больше?

– Позволь соблазнить тебя легендой об инструментах памяти?

Ей хотелось возразить, но он упомянул о том, чему она не могла противостоять.