Парфюмер Будды - Роуз М. Дж. (2015)

Когда он шел по улице, то вспомнил о кукле для Элси и что она уже дожидается его в гостинице. Как обрадуется девочка! В конце Рю де Сен-Пер фонарь перегорел, и сквозь ливень было трудно что-нибудь разглядеть. Гриффин присмотрелся: полный мрак, даже машин на дороге не видно. Он шагнул с тротуара. Вино и радостные мысли о дочери прибавили его походке легкости. Гриффин не слышал и не видел машины, выехавшей из-за угла, до самого последнего момента.

Глава 12

Нью-Йорк. Понедельник, 23 мая, 2.00

Малахаю хотелось бежать, но это могло привлечь ненужное внимание. Если бы шел дождь, у него был бы повод. Но день был теплый, и люди в Центральном парке наслаждались погодой, выгуливали собак, катили детские коляски или просто любовались цветущими яблонями и вишнями. Воздух был наполнен ароматами цветов. Если бы не Жас Л’Этуаль, Малахай вряд ли бы это заметил. Еще две недели назад он редко размышлял о запахах. Теперь же он думал только об этом.

Малахай вошел в Шахматный дом слева от Молочной фермы. Внутри здания из красного и белого кирпича было прохладнее, и он почувствовал приятный фруктовый запах курительной трубки. Двое мужчин играли в шахматы за первым столом справа. Слева от них сидел бритый налысо мужчина лет за тридцать в твидовых брюках и голубой, застегнутой на все пуговицы рубашке. На столе перед ним рядом с шахматами лежала незажженная курительная трубка и открытая книга. Подойдя ближе, Малахай увидел иллюстрации шахматных досок.

– Изучаете защиту Петрова? – спросил Малахай.

Рид Уинстон поднял голову.

– Очень оригинальная игра, вы правы.

Лицо его было почти привлекательно: квадратная челюсть, мужественные черты, но глаза казались слишком маленькими, а десны при улыбке обнажались слишком сильно, и делал он это слишком часто, особенно если новости были не очень приятные.

– Возможно, одна из самых оригинальных, в какие мне доводилось играть, и просто восхитительная.

– Мне расставить фигуры заново? – спросил Уинстон.

– Нет, у меня мало времени для игры. Задержали в офисе, за что я приношу свои извинения. Но на кофе время есть. Присоединитесь ко мне?

Пока Уинстон складывал в шахматную доску фигуры из слоновой кости, Малахай беседовал с ним о знаменитой игре 1844 года между русским гроссмейстером Александром Дмитриевичем Петровым и Ф. Александром Гоффманом. На выходе из здания они продолжали разговаривать о шахматах, и лишь когда оказались на улице, Малахай перешел к тому, ради чего он пришел на встречу.

Каждую неделю Малахай проверял свой офис на наличие жучков. Но он был бессилен против дистанционных подслушивающих устройств, которые использовали в ФБР, следя за ним и его Фондом. За последние несколько лет Малахая допрашивали по поводу серии ограблений. Его даже арестовывали и заключали под стражу. Несмотря на то что его вину ни разу не доказали, для ФБР он по-прежнему оставался главным подозреваемым в любых преступлениях, связанных с инструментами памяти. Даже несмотря на то, что у ФБР не было очевидных причин для столь пристального внимания, он предпочитал определенные разговоры проводить вне помещений.

– Какие связи у вас в Париже? – спросил Малахай.

– Хорошие.

Какой-то малыш вырвался из руки матери и остановился перед мужчинами. Через секунду мамаша была уже рядом, извиняясь за него.

Малахай ей улыбнулся и просил не беспокоиться. Уинстону он не отвечал, пока мать с ребенком не оказалась на приличном расстоянии.

– Я бы предпочел превосходные связи.

– Я сделаю все возможное.

– На этот раз мне потребуются некоторые гарантии.