Талисман Карла Смелого - Бенцони Жюльетта (2015)

– А как иначе? У нас тут большой опыт по части пулевых ранений. Швейцарская граница в двух шагах, и есть немало мест, где достаточно перейти дорогу и не заметишь, что уже на чужой территории. Мы проводим вас в больницу.

– Спасибо. – Комиссар повернулся к двум друзьям. – Недолго вы продержались под чужими именами! Что? Непросто отказаться от собственного величия? – добавил он с легким оттенком пренебрежения, и на этот его упрек поспешил ответить Дюрталь. Оба друга не успели и рта раскрыть.

– Они тут ни при чем. Соважоль, когда понял, что умирает, попросил, чтобы пришел Морозини. Санитар поехал в гостиницу, чтобы его найти. А я как раз отлучился за сигаретами...

– Не ищите для меня извинений, господин Дюрталь, – тут же заговорил Морозини. – Объяснения должен давать я. Мы заглянули в бар выпить перед сном по стаканчику, и тут вошел санитар, спрашивая, нет ли здесь человека с моим именем. То, что Соважоль мог еще говорить в таком состоянии, было чудом.

– Что он успел сообщить вам?

– Немногое. Мари-Анжелин дю План-Крепен жива, и она где-то здесь.

– Здесь? Это что-то странное... Как-то туманно. Соважоль никогда не говорил туманно.

– Он был на пороге смерти, разве этой причины недостаточно? – возразил Альдо, которого задел обвиняющий тон комиссара, в котором он привык видеть друга.

– Вы можете точно повторить то, что он сказал?

– Мль План... Машен, она... здесь. Жива. Она была... Это были его последние слова. Больше добавить нечего...

– Вы уверены, что ничего не забыли?

– Я пока не глух, не страдаю маразмом, так что передаю информацию точно. К тому же я был там не один.

– Хорошо, мы еще поговорим об этом. А теперь – в больницу.

– Без меня, – вскинулся Морозини. – Вы мне не верите, и мне вовсе не хочется, чтобы это недоверие было мне оказано при более широкой публике. К тому же сейчас у меня есть другие дела.

– Какие?

– Мы поговорим об этом позже, – Альдо направился к машине, а за ним последовал обеспокоенный Адальбер.

– Тебе не кажется, что ты слишком резок? У него же горе! Ты что, не понимаешь?

– Нисколько не сомневаюсь, но горе – не основание делать из меня виноватого. Не я убил Соважоля. И не ты тоже!

– Согласен. И что ты собираешься делать?

– Осуществить идею, которая пришла мне в голову. У тебя случайно нет фотографии План-Крепен?

Адальбер невольно фыркнул.

– Я люблю План-Крепен, но носить ее фото на сердце, как ты носишь фотографию Лизы с детишками, прости! Впрочем, нет, погоди! Я забыл!

Адальбер достал из внутреннего кармана бумажник, конечно, менее элегантный, чем у Морозини, но зато более пухлый, потому что в нем лежало множество всякой всячины. Порывшись, он торжественно достал фотографию: перед отелем "Олд Катаркат Ассуан" улыбается довольная троица (и четвертый – счастливый ослик) – госпожа де Соммьер, Мари-Анжелин и юный Ибрагим, который очень привязался к старой деве и открыл ей неведомый Египет, что ютится на окраинах пустыни. Адальбер протянул фотографию Альдо.

– Держи! Ты видишь, моя мания возить с собой всякий хлам, как ты его называешь, имеет положительные стороны. Мари-Анжелин тут вполне узнаваема, так что мы сможем реализовать твою идею.

– Мне кажется, я тебе еще не сказал, в чем именно состоит моя идея. Она же только мелькнула у меня в голове и...

– Ты хочешь предложить вознаграждение тому, кто найдет План-Крепен. Так?

– Совершенно справедливо. А теперь возвращаемся в жандармерию и ждем Вердо, – заключил Альдо и уселся в машину.

Но Адальбер не спешил занять место за рулем. Он явно колебался.

– Вердо ничего не будет делать без разрешения супрефекта. И потом, я думаю, ты ведь не собираешься объявлять войну Ланглуа? После стольких лет... скажем так, сотрудничества, которое переросло в дружбу, ты же не собираешься повернуться к нему спиной?