Spqr iv. храм муз - Джон Мэддокс Робертс (2015)

– Это принесет тебе еще один денарий за беспокойство, – уверил я его.

– Доброй тебе ночи, мой господин.

У меня сложилось впечатление, что он такую услугу оказывает не впервые.

Позади винной лавки располагался широкий задний двор, которым пользовались большинство обитателей этого квартала. Как и в Риме, в Александрии немногие дома выходили своими фасадами прямо на улицу. Внутренние дворы были отгорожены друг от друга стенами высотой в рост человека и имели ворота. Я взобрался на стену и осмотрел окрестности. Во дворах вроде бы никого не было, на балконах второго этажа тоже. Вокруг было тихо и спокойно. По низким стенам, словно духи ночи, беззвучно бродили кошки.

В доме, который я считал обителью Гипатии, не было ни огонька. Я прошел по стене и спрыгнул во двор. Он был весь заставлен цветочными кадками. В центре был мраморный стол, окруженный бронзовыми стульями. Днем это, несомненно, было весьма уютное и приятное местечко. Бедная Гипатия, должно быть, с удовольствием проводила здесь время.

Я прошел мимо цветов и слегка толкнул входную дверь. Она, как ни странно, была не заперта. Я осторожно прошел внутрь, опасаясь, что сейчас разбужу рабов и они поднимут страшный шум. Я не мог зажечь свет до тех пор, пока не буду уверен, что в доме я один, поэтому следующий час или даже больше я провел, бродя на цыпочках по дому и передвигаясь на ощупь. И никого не обнаружил ни на первом, ни на втором этажах. Тогда я взял лампу и начал спускаться по лестнице, поздравляя себя с собственной находчивостью и везением. И тут услышал шум у входной двери – кто-то ковырял в ней ключом. Я на цыпочках вернулся обратно на второй этаж и притаился в самой большой комнате. Это была спальня, вот я и забрался под кровать, прямо как молодой любовник скучающей жены старого богача. Все это походило на какой-то фарс.

Внизу послышались мужские голоса, потом я заметил слабый свет, мелькающие отсветы на стенах лестничной клетки. Потом голоса добрались до спальни. Как оказалось, наблюдать из-под кровати было не так уж удобно. Перед моими глазами были три пары ног, одна в мягких туфлях-шлепанцах, вторая в греческих сандалиях, а третья в военных сапогах-калигах.

– Он вон в том шкафу, – произнес голос с сильным акцентом. – Я бы и сам мог его забрать.

– На свете есть много вещей, которые все мы могли бы проделать поодиночке, если бы доверяли друг другу. Но такой роскоши мы себе позволить не можем.

На мой взгляд, это говорил какой-то хорошо образованный грек, голос его был хорошо поставлен, но я уловил легкий акцент. Ага, тот самый таинственный грек.

– Мне не хочется здесь провести всю ночь, – произнес резкий голос человека, привыкшего отдавать приказы на плацу. – Давайте поскорее покончим с этим.

А это наверняка Ахилла, подумал я, хотя голос его звучал как-то глухо, словно он боролся с собой, не желая показать, насколько он раздражен. Ну, что же, заговорщики едва ли способны ладить друг с другом. Послышалось шарканье ног и скрип мебели. Потом громкий хруст и шорох дали мне знать, что они разворачивают пергаментный свиток.

– Весьма интересная работа, – заявил грек. – Но только первая ее часть, знаете ли, это трактат Битона о боевых машинах, она написана его собственной рукой. И как я вижу, здесь еще приведена работа Энея Тактика[69] и уникальный труд некоего Атенея, посвященный деятельности механической школы, основанной сиракузским тираном Дионисием Первым с целью развития военно-инженерного дела. Весь этот труд щедро иллюстрирован.

– Я читал все это много лет назад, – заявили Калиги. – Ценные работы, но не это самое важное.