Всего страннее, – о, тебе скажу я, –

Что очарован я, а ты не знаешь.

Не будь же щедр на близость: я ревную

Тебя к тебе же, а к себе – тем паче.

И не скажу, покуда жив, тебе я:

«Надолго ль, чудо прелести, жестокость?»

И они провели некоторое время в таком положении, и страх удерживал Ганима от девушки, и вот что было с Ганимом ибн Айюбом, влюбленным, похищенным любовью.

Что же касается Ситт-Зубейды, то она, сделав с Кут-аль-Кулуб в отсутствие халифа такое дело, впала в смущение и стала говорить: «Что я скажу халифу, когда он приедет и спросит о ней, и каков будет мой ответ ему?» И она позвала старуху, бывшую у нее, и посвятила ее в свою тайну и спросила ее: «Что мне делать, раз с Кут-аль-Кулуб была допущена крайность?» И старуха, поняв положение, ответила ей: «Знай, о госпожа, что приезд халифа близок, но пошли за плотником и вели ему сделать для тебя изображение мертвой из дерева, и мы выроем могилу посреди дворца и похороним ее. А ты построй над могилой часовню, где мы зажжем свечи и светильники, и прикажем всем, кто есть во дворце, одеться в черное. И вели твоим невольницам и евнухам, чтобы они, когда узнают, что халиф вернулся из путешествия, разостлали в проходах солому, а когда халиф войдет и спросит, в чем дело, ему скажут: «Кут-аль-Кулуб умерла, – да увеличит Аллах воздаяние тебе за нее, – и она так дорога ее госпоже, что та похоронила ее в своем дворце». И, услышав это, халиф заплачет, и ему станет тяжело, и он устроит по ней чтения и будет не спать ночей у ее могилы, а если он подумает: «Дочь моего дяди, Зубейда, из ревности постаралась сгубить Кут-аль-Кулуб», или им овладеет страсть, и он велит вынуть ее из могилы, не пугайся этого: когда могилу разроют и обнаружат это изображение, подобное человеку, халиф увидит ее, завернутую в роскошные пелены, но если он захочет снять с нее эти пелены, чтобы посмотреть на нее – удержи его от этого, и другие тоже будут его удерживать и скажут: «Видеть ее срамоту запретно!» И тогда халиф поверит, что она умерла, и положит ее обратно, и отблагодарит тебя за твой поступок, и ты освободишься, если захочет Аллах великий, из этой западни».

И, услышав слова старухи, Ситт-Зубейда нашла их правильными и наградила старуху одеждой и велела ей так и сделать, дав ей сначала много денег. И старуха тотчас же принялась за дело и велела плотнику изготовить такое изображение, как мы упомянули. И когда изображение было готово, она принесла его Ситт-Зубейде, и та завернула его в саван и похоронила и зажгла свечи и светильники и разостлала ковры вокруг могилы и оделась в черное и приказала рабыням также надеть черные одежды, и во дворце распространилась весть, что Кут-аль-Кулуб умерла.

А через некоторое время халиф вернулся и вошел во дворец, и ему ни до чего не было дела, кроме Кут-аль-Кулуб. И он увидал, что слуги, евнухи и невольницы одеты в черное, и сердце халифа задрожало. А войдя во дворец, к Ситт-Зубейде, он увидел, что и она одета в черное, и тогда халиф спросил, в чем дело, и ему рассказали о смерти Кут-аль-Кулуб, и он упал, потеряв сознание. А очнувшись, он спросил, где ее могила, и Ситт-Зубейда сказала ему: «Знай, повелитель правоверных, она была мне так дорога, что я похоронила ее во дворце». И тогда халиф, в дорожной одежде, пошел к могиле Кут-аль-Кулуб, чтобы навестить ее, и увидал, что разостланы ковры и горят свечи и светильники. И, увидев это, он поблагодарил Ситт-Зубейду за ее поступок, но не знал, что думать об этом деле, и то верил, то не верил. А когда беспокойство овладело им, он приказал раскопать могилу и извлек оттуда погребенную. И, увидав саван, он хотел его развернуть, чтобы посмотреть на нее, но побоялся Аллаха великого, и старуха сказала: «Положите ее на место!» И после этого халиф сейчас же велел привести законоведов и чтецов и устроил над ее могилой чтения и сидел подле могилы плача, пока не лишился чувств. И он сидел у ее могилы целый месяц…