Человек в Высоком замке (сборник) - Филип Киндред Дик (2010)

«Жаль, что я раньше не встретился с этим агентом. я бы избавился от многих страхов и мук. Очевидно, это не было связано с особым риском, все как будто прошло очень гладко. По существу, на это ушло всего пять-шесть минут».

Теперь он чувствовал себя гораздо лучше.

Вскоре он уже рассматривал витрину с фотографиями, сделанными во время непристойных представлений в низкопробных притонах, грязные, обгаженные мухами, снимки совершенно голых белых женщин, чьи груди висели, как наполовину спустившиеся воздушные шары. Зрелище позабавило его, и он задержался у витрины. Мимо него по своим делам прохожие, не обращая никакого внимания.

Наконец— то он хоть что-то сделал.

Какое облегчение!

* * *

Юлиана читала, поудобнее опершись на дверцу автомобиля. Рядом с ней, выставив локоть из окна, Джо одной рукой, слегка касаясь баранки, вел машину. К его нижней губе прилипла сигарета. Он был хорошим водителем. И они уже покрыли большую часть расстояния между Канон-сити и Денвером.

Из приемника неслась слащавая народная музыка, вроде той, которую играют ансамбли аккордеонистов в пивных на открытом воздухе: бесконечные польки и шотландки — она никогда не умела отличить одни от других.

— Дешевка, — отметил Джо, когда музыка закончилась. — Послушай, я неплохо разбираюсь в музыке, могу сказать, кто был великим дирижером. — Ты, наверное, не помнишь его: Артуро Тосканини.

— Не помню, — машинально ответила она, не отрываясь от книги.

— Он был итальянцем. Но после войны не разрешили бы ему дирижировать из-за его политических симпатий. Теперь-то он уже умер. Не нравится мне этот фон Кароян — бессменный дирижер Нью-Йоркской филармонии. Мы были обязаны ходить на его концерты, наш рабочий поселок. А что я люблю, как всякий «воп» — догадайся!

Он посмотрел на нее.

— Понравилась книга?

— Захватывает.

— Мне нравятся Верди и Пуччини. Все, что у нас было в Нью-Йорке — это тяжеловесная, напыщенная музыка Вагнера и Орффа, и мы были обязаны каждую неделю ходить на эти пошлые драматические представления, устраиваемые нацистами в Медисон-Сквер-Гарден — с флагами, трубами, барабанами, пылающими факелами. История готических племен или другая воспитательная чушь, где-то бы можно было назвать это все «искусством», вместо того, чтобы говорить, монотонно прочитали. Ты бывала в Нью-Йорке до войны?

— Да, — отозвалась она, не отрываясь от книги.

— Правда, что там были шикарные театры? Я слышал, что были. Да и с кино теперь то же самое: вся кинопромышленность сосредоточилась в одном берлинском квартале. За те тринадцать лет, которые я провел в Нью-Йорке, не было не одной оперетты или пьесы, только эти…

— Не мешай мне читать, — сказала Юлиана.

— То же самое и с книжными издательствами, — сказал Джо невозмутима.

— Сейчас они все монополизированы с центром в Мюнхене. В Нью-Йорке книги теперь только обеспечивают одни гигантские печатные станки. Так, во всяком, случае говорят.

Заткнув уши пальцами, она сосредоточилась на лежавшей у нее на коленях книге, стараясь отключиться от его голоса.

Ей попался тот раздел «Саранчи», где описывалось легендарное телевидение, и оно очаровало ее, особенно те строки, где говорилось о дешевых небольших установках для отсталых народов Африки и Азии.