Дети Хурина. Нарн и Хин Хурин - Джон Роналд Руэл Толкин (2007)

Ясным утром в месяц лотрон Турина разбудило пение труб; выбежав к дверям, он увидел во дворе великое скопление народу, и пеших, и конных, все – в полном боевом вооружении. Стоял там и Хурин – говорил с людьми и отдавал приказы; и узнал Турин, что войско ныне выступает в Барад Эйтель. Здесь собралась Хуринова дружина и домочадцы; однако ж в войско созвали всех мужей той земли, способных встать в строй. Иные уже ушли с Хуором, братом его отца, а многие другие должны были присоединиться к владыке Дор-ломина по дороге и идти под его знаменем на великий воинский сбор короля.

Морвен распрощалась с Хурином. Глаза ее были сухи. И промолвила она:

– Я сберегу, что оставил ты на моем попечении: и то, что есть, и то, что будет.

И ответствовал ей Хурин:

– Прощай, владычица Дор-ломина; выезжаем мы ныне в путь, окрыленные надеждой, как никогда прежде. Будем же уповать, что в середине зимы попируем мы веселее, нежели за все прошлые годы, а вслед за тем настанет весна, страхом не омраченная!

И подхватил он Турина, и усадил его на плечо, и закричал своим воинам:

– Пусть поглядит наследник Дома Хадора, как сияют ваши мечи!

И сверкнули под солнцем пятьдесят клинков, и зазвенел над двором боевой клич эдайн Севера:

– Лахо калад! Дрего морн! Да воссияет свет! Да бежит ночь!

* * *

И вот, наконец, Хурин вскочил в седло, и развернулось золотое знамя, и вновь запели утренние трубы; так Хурин Талион уехал на битву Нирнаэт Арноэдиад.

А Морвен и Турин недвижно стояли у дверей, до тех пор, пока издалека не донес до них ветер отголосок одинокого рога: Хурин перевалил за гребень холма, откуда не видел уже более своего дома.

Глава II

Битва бессчетных слез

Немало песен поют и поныне, немало сказаний рассказывают среди эльфов о Нирнаэт Арноэдиад, Битве Бессчетных Слез, в которой пал Фингон и погиб цвет народа эльдар. Если поведать обо всем, что было, жизни человеческой не хватит, чтобы выслушать повесть до конца. Здесь же речь пойдет лишь о тех деяниях, что имеют отношение к судьбе Дома Хадора и детей Хурина Стойкого.

Собрав наконец все силы, что смог, Маэдрос назначил день – утро средины лета. В тот день трубы эльдар возвестили восход солнца; на востоке взвилось знамя сыновей Феанора, а на западе – стяг Фингона, Верховного короля нолдор.

Тогда Фингон взглянул вниз со стен крепости Эйтель Сирион: воинство его, выстроенное в боевом порядке в долинах и лесах восточных склонов Эред Ветрин, надежно было укрыто от глаз Врага; но знал Фингон, сколь велико оно. Здесь собрались все нолдор Хитлума, а к ним примкнули многие эльфы Фаласа и Нарготронда, и бессчетные армии людей. Справа разместилась рать Дор-ломина, и доблестные воины Хурина и Хуора, брата его; к ним же приспели родич их Халдир Бретильский и многие жители лесов.

Тогда Фингон поглядел на восток и острым эльфийским взором различил вдали клубы пыли и блеск стали, словно мерцание звезд в тумане, и понял – Маэдрос выступил в путь, и возликовал король. Затем обратил Фингон взор свой к Тангородриму: над горой сгустилось темное облако и курился черный дым; и понял король – разгорелась ярость Моргота и принят будет вызов, – и тень сомнения омрачила его сердце. Но в тот самый миг поднялся ликующий крик: ветер нес его с юга, от долины к долине, и голоса эльфов и людей слились в общем хоре изумления и радости. Ибо, нежданным и незваным, Тургон распахнул врата Гондолина и теперь спешил к эльфам на помощь с десятитысячным воинством; сияли кольчуги, а длинные мечи и копья ощетинились, словно лес. Издалека заслышал Фингон могучую трубу Тургона, и сгинула тень, и воспрял он духом, и воскликнул:

– Утулиэ’н аурэ! Айа эльдалиэ ар атанатари, утулиэ’н аурэ! День настал! Се, народ эльдар и отцы людей, день настал!

И все, кто услышал, как гулкий голос Фингона эхом гремит среди холмов, отозвались:

– Аута и ломэ! Ночь отступает!