Распутник - Маклейн Сара (2013)

Где они смогут заняться и другими чудесными вещами, не думая о том, что после этого придется вернуться в реальность и вспомнить, что брак их потерпел крах и вообще в их жизни все неправильно.

Когда Майкл запер дверь и повернулся к ней, она оцепенела. Комната освещалась только теплым огнем трех каминов и светом, падавшим из большого золотистого окна, выходившего в игорный зал «Ангела».

Пенелопа вдруг поняла. Сердце заколотилось прямо в ушах, а он все надвигался на нее в этой большой темной комнате, оттесняя к окну, и намерения его были совершенно очевидными.

Он возьмет ее. И это будет восхитительно.

Внезапно оказалось, что она пятится вовсе не потому, что нервничает, или волнуется, или смущается. Она отступает, потому что это преследование невероятно ее возбуждает. Он такой красивый и вкрадчивый — и знает, что делает, не то, что другие мужчины. Именно эта целенаправленность так привлекает и делает его таким соблазнительным. Он всегда добивается того, чего хочет, и ничто не может его отвлечь.

А сейчас он хочет ее.

В душе запело предвкушение, и Пенелопа остановилась. В один миг Майкл оказался рядом с ней. Он взял в ладони ее лицо, приподнял и посмотрел ей в глаза так внимательно. Так сосредоточенно.

Пенелопу охватило волнение. Она даже дышать перестала.

— О чем ты думаешь? — Он большим пальцем поглаживал ее скулу, и кожа под пальцем буквально запылала.

— О том, как ты на меня смотришь, — ответила она, не в силах отвести взгляд. — Я чувствую себя так... — Она не договорила, не зная точно, как выразить свою мысль.

Майкл наклонился, поцеловал ее во впадинку на шее, туда, где бился пульс, и снова поднял голову.

— И что ты чувствуешь, любовь моя?

— Я чувствую себя по-настоящему могущественной.

Она не понимала этого, пока не сказала вслух. Уголок его рта приподнялся в улыбке, кончики пальцев все поглаживали ее, скользнули по ключице, пробежались по краю выреза шелкового платья, и она затрепетала от наслаждения.

Он легонько потянул за ленты, стягивающие платье на груди, бант развязался, складки разошлись. Его палец нырнул под ткань, намекая, дразня...

— Я дам тебе все, что захочешь. Все, о чем ты только попросишь.

«Люби меня».

Не это. Она знала — этого он ей не даст никогда.

Но прежде чем Пенелопа успела додумать эту мысль, он взял ее за руки и начал расстегивать перчатки, медленно, чувственно стягивать их, и она поняла, что теперь, надевая или снимая перчатки, всегда будет думать об этом, как об акте любви.

Его рука скользнула под распахнувшийся лиф, под сорочку, обхватила грудь и высвободила ее из ткани. Пенелопа невольно ахнула. Майкл заглушил этот звук поцелуем.

— Я хочу, чтобы ты лежала, залитая светом «Ангела», а я бы занимался с тобой любовью. — При этом он грубовато поглаживал большим пальцем ее сосок и покусывал Пенелопу за шею. — Думаю, и тебе этого хочется.

Не удержавшись, она кивнула:

— Хочется.

«Но только с тобой».

Майкл отпустил ее, повернул лицом к огромному витражному окну и начал методично расстегивать пуговицы на платье. Пенелопа посмотрела на толпу в игорном зале «Ангела».

— Скажи мне, что ты там видишь, — прошептал он, прижимаясь к ее плечу мягкими жаркими губами.

— Там... люди... везде. — Пенелопа ахнула и вцепилась в слишком быстро сползающее с нее платье.

Майкл уже взялся за корсет и мгновенно расшнуровал его, высвободив ее из костяной тюрьмы. От облегчения Пенелопа вздохнула, а его ладони уже оглаживали льняную сорочку, обжигая кожу под ней. Пенелопа, наслаждаясь этим ощущением, оперлась рукой об окно, чтобы не упасть.

Кажется, он ее понял, потому что лизнул в ушко. Руки его под платьем и корсетом доставляли ей почти непереносимое удовольствие.

— Бедная моя девочка, — прошептал он. Слова опьяняли, как хорошее бренди. — Тобой так долго пренебрегали.