– Вот именно, много воды утекло! Это был удивительный, прекрасный город, рай на земле. Здесь был роскошный тенистый сад, позволявший наслаждаться прохладой даже в самые жаркие месяцы. Здесь была отличная система водоснабжения, но, понимаешь, в этом городе было слишком много людей и скота… – Терри вздыхает. – Прошло несколько лет, и в один прекрасный день вода просто кончилась.

Она, по примеру Терри, тоже вздыхает:

– И город умер.

– Да. Теперь сюда приезжают только туристы. – Он смотрит прямо на нее и добавляет: – И пилигримы.

Да, пилигримы. Сара дергается, словно лошадь, которой докучает овод. Пилигримы, у которых есть желание.

– Какие пилигримы?

Оставив ее вопрос без ответа, Терри выводит ее из крытого прохода на открытое место. Свет ослепляет, под ним все обретает резкие, рельефные очертания: карнизы, купола и башенки, галереи и украшенные тонкой резьбой стены из красного песчаника, служащие границей пустынного города императора Акбара. Огромный двор безмолвен, и это вселяет тревогу. Вокруг все замерло в неподвижности; никаких туристов, бродящих по переходам или позирующих перед пленочными «мыльницами» или цифровыми фотоаппаратами; никаких экскурсоводов, наперебой предлагающих свои услуги, никаких детей-попрошаек, улыбающихся во весь рот, или торговцев водой и сладостями. Она дотрагивается до его руки.

– Терри, а где все?

– Да какая разница? Этот город только наш! – Он смеется и сжимает в ладони ее пальцы, словно ребенок, тянущий ее поиграть. Он ведет ее по очередному проходу, над головой у нее кружевной красный песчаник. – Смотри!

Когда Терри наконец отпускает ее, она делает шаг назад, чтобы хорошо рассмотреть мужчину, который привез ее в это красивое, пустынное место: знакомое лицо, развевающиеся темные волосы – Терри как Терри; и все же она думает: «Знаю ли я тебя?» На мгновение они останавливаются и смотрят через каменную ажурную решетку на расстилающуюся за стеной пустыню.

– Все, что построил Акбар, – наше!

Во рту у нее сухо; кожа как бумага; даже глаза и те, кажется, страдают от недостатка влаги.

– Да, – отвечает она, потому что он ждет ответа.

Она еще не знает, в чем здесь подвох, но подвох есть: напряженная нетерпеливость Терри, странное чувство, что камни или что-то заключенное внутри них разговаривают с ней. Она прислушивается, но голос Терри заглушает то, что, как ей кажется, говорит с ней.

– Здесь написано, что у Акбара было пять тысяч наложниц. – Он показывает пальцем. – Я думаю, это зенана – гарем, где все они содержались. Но ты знаешь, из всех этих жен… – Он замолкает. Решает, что еще не время, и не продолжает.

Он хочет.

Она встревоженно оглядывается по сторонам. «Что он может хотеть? Я даю ему все, что он хочет». Она не прочь была бы оказаться лицом к лицу с таинственной фигурой, которая шепчет, не имея голоса. Она не отказалась бы поспорить. Если бы она заметила, что кто-то следует за ними, прячась за ажурными перегородками, – живой человек, которого, кажется, слышит она одна, – она бы почувствовала себя лучше. Сейчас она спокойно встретила бы даже врага, намеревающегося ее убить. Он хотя бы человек. «С этим, – думает она, – я могу справиться». Но рядом с ней только Терри.

И она задает вопрос ему:

– Чего ты хочешь, Терри?

Но он ушел вперед и не слышит.

«Странно, – думает она. – Все так странно». И продолжает:

– Это что-то вроде жертвоприношения?

Больше. Слова вплывают ей в голову – это предостережение. Они всегда хотят больше.

– Что?

Типично для Терри: он игнорирует вопрос с помощью очередной порции сведений.