Профессионал - Ранульф Файнс (2011)

Даже в свои пять лет Дэниел, выросший среди ребятишек-эскимосов, метко бросал деревянный шар. И он довольно неплохо стрелял из духового ружья, если только его никто не торопил. Дэниел сиял от радости, держа в охапке полученные в награду кокосы и деревянных медвежат.

Потом все вопили от восторга в сверкающих разноцветными огнями протоках Канала любви, охали и ахали в Доме криков, пугаясь упырей и чудищ, проносящихся мимо на невидимых кронштейнах.

Все, кроме семилетней Наоми, до смерти боявшейся высоты, затаив дыхание смотрели на огромное колесо карусели с восемнадцатью раскачивающимися лодками. Дэниел уселся на узкую скамью, переполненный любопытством, с липкими от леденцов губами. Служители, одетые индейцем и китайцем, оба в цилиндрах, убедились в том, что все надежно пристегнуты. Поскольку Дэниел был самый маленький, его втиснули рядом со старшей сестрой, одиннадцатилетней Рут. Перед ним сидела Наоми, в крепких объятиях матери, а в носовой части весело раскрашенной лодки, прямо за резной головой свирепого краснокожего, устроился отец; он сиял от гордости и поминутно оглядывался, убеждаясь, что его выводок веселится как никогда в жизни. Особенно любимая жена, которой он не далее как сегодня утром, держа в объятиях, поклялся, что больше никогда-никогда не покинет ее… ни ради Британского содружества, ни ради самого короля.

Огромное колесо проворачивалось рывками с радостным перезвоном, другие семьи занимали свои места, и наконец все лодки были заполнены смеющимися или изумленно разинувшими рты пассажирами.

Затем раздался свисток, китаец махнул флажком, и за лодками с лязгом захлопнулись двустворчатые стальные ворота. Дэниел почувствовал запахи горячего масла и печеных каштанов. Прохладный ветерок теребил золотистые волосы Наоми.

– Держись, любимая! – крикнул отец. – Мои дорогие малыши, держитесь крепче… и постарайтесь поцеловать звезды!

Колесо вращалось все быстрее и быстрее. Дэниел упивался скоростью, высотой, новизной ощущений. Лишь когда завизжала Наоми, бесконечная радость, которую он испытывал, немного поблекла. А когда и остальные сестры, даже взрослая Рут, начали стонать, Дэниел понял, что и он тоже должен бояться. Но он ощущал лишь прилив бодрости, обострившей его способность наблюдать и думать. Головокружительное движение стало другим. Что-то пошло не так. Лодка резко сместилась вбок относительно колеса. Дэниел увидел снопы искр и сломанную балку. В наивысшей точке лодка оторвалась от крепления, и когда она по огромной дуге устремилась вниз, вторая балка также лопнула. Лодка полетела, кувыркаясь, в пустоту.

Никто не услышал криков, ведь аттракционы и духовые оркестры, громкоговорители и актеры на эстраде производили такую какофонию, что в ней потонул бы звон колоколов, возвещающих Страшный суд. И никто не увидел, как шляпка маленькой Анны, которая сидела одна сзади, вцепившись в борт, соскользнула с головы и нырнула вниз, словно воздушный змей, потерявший восходящий поток.

Лодка рухнула на брезентовый шатер. Жизнь Дэниелу спасли тело Рут и прихоть судьбы. Его швырнуло на кучу одежды. Ему сдавило грудь, у него были сломаны обе ноги, но он остался в полном сознании.

Он увидел, как расколотый нос лодки с головой индейца, выкрашенный в зеленый цвет, глубоко впился в живот толстой цыганке. Он увидел, как его мать и Наоми, скованные объятиями ужаса, упали на столик с разложенными гадальными картами; их головы ударились друг о друга с такой силой, что седые пряди и золотистые локоны спутались в одном кровавом месиве. Судьба была милосердна к обеим, они сразу же затихли, и только ноги в чулках дергались вместе с порванным брезентом шатра, терзаемым ветром. Сестры Анны Дэниел не видел: быть может, ее в воздухе подхватил ангел, и она оказалась спасена, как и он сам. Мальчик не чувствовал боли, была только отчаянная потребность в глотке воздуха.