Стальная империя Круппов. История легендарной оружейной династии - Уильям Манчестер (2003)

А дом требовал все больше и больше. На холме с трудом продвигалась пересадка еще одной рощи деревьев; корни свисали из пеньковых мешков. А тут еще неприятности с французами. Это казалось ударом, нацеленным лично против него. Он потребовал, чтобы французские каменотесы продолжали работу на вилле «Хюгель» (и они продолжали) и чтобы из Шантийи продолжали посылать ему камень (невероятно, но это также делалось – через Бельгию, тогда как он отправлял цилиндры и железнодорожные колеса во Францию через Англию, до тех пор пока жестокий кризис в начале сентября не положил конец этим двусторонним поставкам). Он был настолько поглощен строительством своего особняка, что поначалу просто проигнорировал объявленную королем 12 июля всеобщую мобилизацию. «Хюгель» должна продолжать строиться, сказал он четырем директорам своей прокуры: «Любой ценой, даже если нам придется брать людей с завода!»

Когда Франция объявила войну, он полностью изменил свою позицию. В начале франко-прусской ссоры он предложил пожертвовать Берлину стальные пушки «на случай войны с Францией» на сумму в миллион талеров (около 420 тысяч долларов); сообщение об объявлении Парижем войны дошло до Эссена 20 июля 1870 года, и он сразу же отправил письмо Роону, с намерением выполнить свое обещание при одном лишь условии, что его щедрый жест будут держать «в полном секрете». Он знал Роона и не хотел, чтобы его предложение было расценено как попытка воспользоваться кризисом в целях бесплатной рекламы. Так или иначе, подарок был отвергнут по типично рооновской причине: якобы лишние пушки нарушат священное штатное расписание армии. Но рвение Круппа ослабло. Письмо Роону он подписал: «Господи, защити Пруссию!» – и на протяжении нескольких следующих месяцев следовал правилу заканчивать свои послания патриотическими фразами, приветствуя энтузиазм защитников, стремление служить Отечеству и «несравненные подвиги нашей доблестной армии».

Через восемь дней после начала военных действий он отдал собственные военные распоряжения рабочим на заводе. Отступив от одного из своих самых твердых правил, он разрешил заключать субконтракты в тех случаях, когда это будет способствовать ускорению выпуска военной продукции. Он распорядился о создании смен, которые будут «работать день и ночь с использованием всех имеющихся в нашем распоряжении людей и механизмов, не считаясь ни с какими расходами или жертвами». Запасные части и арматура должны выпускаться с учетом возможности неудач Пруссии на поле боя. «Подобным же образом, – писал он, – давайте готовить максимальное количество снарядов для наших орудий на случай самой широкомасштабной битвы. Помимо 9-дюймовых орудий, мы должны предусмотреть передачу армии даже частично законченной партии 11-дюймовых. Независимо от того, встретит ли такой подход расположение со стороны властей, будут ли приняты плоды нашего труда и получим ли мы когда-нибудь за них деньги, я полагаюсь на патриотизм всех, чья работа подчинена изготовлению пушек. Никто не должен думать ни о чем другом, кроме опасности кризиса вооружений. Если мы не допустим его, наш тяжелый труд будет оправдан и принесет неисчислимую пользу Отечеству. Поэтому я ожидаю наивысшей энергии и благоразумия».