Долгая воскресная помолвка - Жапризо Себастьян

Откинув голову на спинку кресла, Матильда долго сидит неподвижно и вспоминает два вяза, сломанных, но продолжающих жить и уже окруженных молодыми побегами. Шкатулка из красного дерева находится в Оссегоре, ей жаль этого. Надо бы поскорее туда вернуться. Кажется, теперь она поняла, что произошло в Угрюмом Бинго на самом деле. Но чтобы быть уверенной, надо проверить все записи и полученные письма - все, ибо история, связанная с тремя снежными днями, соткана из такого количества лжи и шума, что на их фоне не следует упускать даже едва слышный шепот. Ведь она - это только она.

И все же, чтобы выиграть время, она пишет Ансельму Буалеру, кюре из Кабиньяка в Дордони, опираясь лишь на свою память.

И все же, доверяя своей интуиции, звонит по стоящему возле ее постели белому - как-это-нравится-маме телефону, Жермену Пиру и просит его заехать к ней как можно скорее, то есть в этот же вечер, а если через час, то было бы совсем хорошо.

И все же, доверяя своему сердцу, она доезжает до лестницы и кричит играющему в нижнем салоне в карты Селестену Пу, что просит прощения за то, что отравляет ему жизнь, но хочет, чтобы он поднялся к ней, он ей нужен.

Когда он появляется в ее комнате, у него небывало розовые щеки и такие наивно-прямодушные голубые глаза, которых ей прежде не случалось видеть. Она спрашивает: "Ты знал солдата, которого называл Ларошель и которого на самом деле зовут Жан Дерошель?"

Он берет стул у камина, садится и отвечает: "Немного".

"Ты ведь сказал, что он из твоей родной Шаранты. Откуда точно?"

Вопрос ставит его в тупик, необходимо время, чтобы он вспомнил.

"Из Сэнта. Недалеко от Олерона. У его матери был книжный магазин в Сэнте".

"После Бинго он вернулся в полк?"

Тот качает головой.

"Ты больше никогда о нем ничего не слышал?"

Он опять качает головой и говорит, что это ничего не значит, что, даже вылечившись, Ларошель мог быть переведен для службы в интендантстве, артиллерии или еще где-нибудь. После заварухи 1916 года люди везде были нужны. Вполне возможно также, что он был серьезно ранен и отправлен домой.

"Расскажи о нем"

Селестен Пу вздыхает. Он играл в карты с Мамой, Сильвеном и Полем. Чтобы не дать себя объегорить, играя против Мамы, требуется вся его сноровка. Во что бы Мама ни играла - в манилу, белот или бридж, - она ведет себя как последняя дрянь. Она гениально играет в карты, но, чтобы сбить с толку своих партнеров, всячески оскорбляет и высмеивает их.

"Его звали Жанно, - рассказывает Селестен Пу. - Оказавшись в траншее, он радовался не больше других, но делал свое дело. Много читал. Много писал. Кстати, все тогда много писали. Кроме меня. Меня это страшно утомляло. Однажды я попросил его написать моей подружке Биби от моего имени. Той самой, с Олерона, которая связала перчатки. Получилось такое прекрасное письмо, что я чувствовал себя влюбленным вплоть до нашей с ней встречи. Пожалуй, мне нечего больше сказать, на войне встречаешь столько всяких людишек".

Матильда понимает. Что еще? Пусть сделает над собой усилие и вспомнит.

"Однажды на отдыхе он рассказал о своей матери. С самого детства он жил только с ней, отец умер. У него не было ни подружек, ни друзей, кроме нас. Письма он писал только матери. Говорил, она у него одна. Словом, маменькин сынок. Показывал ее фото. Я увидел старую, скромно одетую, не очень красивую женщину, но он гордился ею, говорил, что она красивее всех, что ему ее не хватает. Я сказал, что у меня дела, и смотался, я себя знаю, я тоже могу разреветься".

Матильде кажется, что она слышит голос Тины Ломбарди: "Понятно?" И говорит Селестену Пу, что он - стыдобище армий. Потом подъезжает к столу, берет письмо для кюре Кабиньяка и просит отнести его на почту после игры. Он отвечает, что пойдет сейчас же, что сел играть только для компании, что слишком поздно пошел с короля бубен, что его обкрадывают, как фрайера. Короче, что Мама в карточной игре - последняя дрянь.