Мистер Эндерби изнутри - Энтони Бёрджесс (1963)

Вернувшись в солнечный солярий, Хогг нашел мистера Барнеби, триумфально закончившего очередной станс своей Оды главному врачу. Он прочел его вслух с большим чувством, сперва обменявшись с Хоггом сердечными рукопожатиями:

Я заметил тебя ночью в поле,

Ты сшибал на ходу траву большой палкой,

Но немая трава не покорялась твоей злобной воле,

Твоим домогательствам жалким.

В результате фарфоровая безделушка с полки

Свалится тебе на голову

и разнесет вонючую личность в осколки.

На обед была рыба и рисовый пудинг с кишмишем. Мистер Бичем киноварными после дневной работы над крупным символическим полотном руками медленно повытаскивал из своей порции весь кишмиш и разложил на тарелке в виде простого гештальта. Телевизор после обеда: любительский бокс, так возбудивший двух пациентов, что сестра была вынуждена переключиться на другой канал. Другой канал показывал простое моралите о добре и зле на Западе Северной Америки в 1860-х годах. Его время от времени прерывали астенические женщины, которые демонстрировали стиральные машины, хотя некоторые пациенты явно не видели тут перебивок, считая скорей этих женщин участниками интриги. Темой была интеграция: построение нового гуманного общества под яркой непоколебимой звездой шерифа. Хогг частенько кивал, принимая все это (завоевание новых территорий, смерть антиобщественного злодея) за аллегорию своей собственной переориентации.

3

Вершина лета в Снорторпе. Лодки напрокат у моста, у моста отель под названием «Белый олень», весьма предпочитаемый летними приезжими. Выпивавшие радостно щурились в лунном свете на террасе. Собаки весело тявкали, преследуемые детьми. Утки и лебеди, сытые до отвала, балованные. Ивы. Старый замок высоко далеко за рекой.

Плотно сбитая кучка мужчин шагала в сопровождении свободно расположенной, но явно присматривавшей за ними команды в сторону городка с выжженных солнцем полей сельскохозяйственной станции. Мужчины столь же загорелые, ладные, как приезжие в лодках; каждый с каким-нибудь инструментом, мотыгой или вилами. Остановились у моста по радостной команде вожатого.

— Лады, — крикнул он. — Пять минут на шабаш. Старик Чарли вот тут говорит, ему камень в башмак попал. — Мистер Пикок был загорелым достойным мужчиной, коренастым, державшимся прямо; относился к своим подопечным как к меньшим братьям. Старик Чарли сел на парапет, и мистер Пикок помог ему снять ботинок в дорожной пыли.

— Засмолишь? — предложил Пигги Хогг (как его шутливо прозвали)[123] своему компаньону. Боб Карент взял сигарету, благодарно кивнув. Вытащил дешевую цилиндрическую зажигалку, щелкнул пламенем, невидимым в дневном воздухе, сплошном пламени. Пигги Хогг наклонился, затянулся прикуренной сигаретой.

— Теперь тебе недолго, — заметил Боб Карент.

— Недолго, — подтвердил Пигги Хогг, глядя на длинный пологий ивовый берег. — Говорят, на будущей неделе. — Снял волокно табака с нижней губы. Губы обрамляла коричневая борода с горохом седины, загорелая кожа, очки в стальной оправе. Он чем-то смахивал на Хемингуэя, но на этом ассоциации с литературой заканчивались. Относительно хорошо выражающийся мужчина среднего возраста, явно не привыкший, но честно старавшийся работать руками, уважаемый товарищами по бригаде, полезный для написания писем. Кое-кто поговаривал о пустой трате образованного человека, лучше было б поставить его учеником бармена в отеле «Мидленд». Но Пигги Хогг знал — это не зря.