Ставка лоха - Суйэн Джеймс (2008)

До него донеслись резкий хлопок пистолетного выстрела и крик Сола. Хиггинс подскочил с дивана, рассыпав кубики льда по полу. Рука по привычке потянулась к оружию, которого при нем не было. Сол ввалился в комнату. По его лицу текла кровь.

— Беги, — сказал он.

Хиггинс не знал, куда бежать. Сол метнулся мимо него, за ним вбежал человек с чулком на голове. Он навел на Хиггинса «смит-вессон» сорок пятого калибра. Через мгновение Хиггинс лежал на полу, сжимая бедро.

В глубине квартиры послышался звон разбитого стекла. Человек в чулке вернулся, опустился на корточки, обшарил карманы Хиггинса, потом встал, прихватив сотовый Билла, и вышел из квартиры.

Хиггинс осмотрел рану на ноге. Кровь била из нее, как гейзер. Он снял носки, связал их вместе, дополз до кухни и нашел в одном из ящиков деревянную ложку. С помощью ложки и носков смастерил жгут, наложил его в нескольких сантиметрах от раны и затянул так, чтобы кровотечение остановилось.

Потом разыскал телефон, набрал 911 и сказал оператору, что в него стреляли. А вот с адресом вышла загвоздка.

— Держитесь, — подбодрила его оператор.

Хромая, он обошел квартиру в поисках Сола. Заглянул в дверь гостевой спальни. Пол и покрывало были испачканы кровью. Ветер яростно дул в разбитое окно. Комната начала вращаться, и он понял, что сейчас отключится.

Хиггинс сделал несколько глубоких вдохов, потом заставил себя подойти к окну и посмотреть вниз. Четырьмя этажами ниже в прямоугольном бассейне плавал Сол Хайман, по воде расплывалось кровавое пятно.

Хохоча, Рико Бланко мчался на юг по шоссе I-95. У старика, когда он сиганул из окна, выражение лица было — мама не горюй. Напуганное, но и пристыженное. Как будто он знал в глубине души, что всех болтунов ждет одно. Их топят.

Рико включил радио. Передавали трехчасовые новости. Еще не вечер. Это было одним из любимых выражений Джона Готти. Вот украдут они что-нибудь — грузовик шуб, или контейнер из самолета в аэропорту Кеннеди, или что-то в доках, — а Джон говорит: «Еще не вечер», — и тогда они снова идут на дело и крадут еще что-нибудь. Умел поставить дело.

Затрезвонил сотовый. Рико взял телефон и понял, что это как раз тот, который он только что украл. Он решил все равно послушать. В трубке стоял треск.

— Привет, Билл, это Тони Валентайн.

Стало быть, тот тип, которому он попал в ногу, тоже замешан. Рико пожалел, что не прикончил его.

— Ты покойник, — сказал он Валентайну, выбросил сотовый в окно и опять засмеялся.

Через пять минут запел его собственный телефон. Рико взглянул на экран. Хорхе. Рико стиснул зубы. Хорхе ни при каких условиях не должен был звонить ему, особенно на сотовый, по которому их могут подслушать. Вскоре телефон умолк.

Он доехал до того места, где I-95 переходило в шоссе «Дикси», которое привело его в Корал-Гейблс[39] и дальше — в жилой комплекс. Комплекс представлял собой нечто среднее между унылой «Маленькой Гаваной» и сверхдорогим Корал-Гейблс. Примерно то же самое, что можно видеть на юге Майами. Богатство и бедность бок о бок.

Он поднялся на лифте на четвертый этаж. Хорхе открыл дверь и удивленно посмотрел на Рико. Он был в нижнем белье. Его огромное двухметровое тело заполняло весь дверной проем.

— Я же сказал, никогда не звони мне, — рявкнул Рико.

— Ну да, но у меня проблема, — ответил Хорхе, впуская его в квартиру.

Квартира утопала в грязи. Стены были заклеены плакатами с девицами из группы поддержки «Майами долфинс» и голой Памелой Ли[40] в пятнах жира. Сосед Хорхе по квартире, Лупе, спал на диване. Телевизор отбрасывал на него тусклый свет. Он был еще выше Хорхе, и его ноги забавно свисали с подлокотника. Они ушли в кухню, Хорхе закрыл дверь.

— Дело такое. Есть у меня подружка, так вот она…

— Деньги, что ли, нужны? — перебил его Рико.

Хорхе скромно потупился. Он родился в Бразилии, где мужчинам положено вести себя по-мужски и не выпрашивать деньги.