Там, где живет надежда - Нора Робертс (1997)

Когда-то она проводила долгие часы в саду с матерью, училась ухаживать за цветами, узнавала их нужды и привычки, наслаждаясь ощущением земли под пальцами и теплом солнечных лучей. Птицы и бабочки, музыка ветра, скольжение пушистых облаков в высоком синем небе – бесценные воспоминания раннего детства!

«Я так долго не вспоминала, – подумала Джо, устало отворачиваясь от окна. – Все эти картины – мысленные или запечатленные на пленку – мне так далеко удалось запрятать…»

Комната также мало изменилась. В семейном крыле «Приюта» до сих пор ощущалось присутствие Аннабелл – ее стиль и вкус. Для своей старшей дочери Аннабелл выбрала кровать со сложным узором на спинках и покрывалом из старинных ирландских кружев – семейной реликвией Пендлтонов. Джо любила гладить рукой это покрывало, такое приятное на ощупь, и всегда любовалась его рисунком.

На обоях цвета слоновой кости пышно цвели колокольчики, оконные рамы были теплого медового цвета.

Аннабелл всегда сама обставляла комнаты и не терпела случайных вещей. Здесь были столики из клена, лампы с круглыми стеклянными абажурами и вазы, всегда полные свежих цветов. Она хотела, чтобы ее дети с ранних лет учились жить среди красивых вещей и любить их. На полке маленького мраморного камина стояли свечи, лежали морские раковины. Полки на противоположной стене были заполнены не куклами, а книгами. Даже ребенком Джо мало играла в куклы.

Аннабелл больше нет. В какой-то момент из этих последних двадцати лет она умерла, и ее предательство стало полным и окончательным…

Джо закрыла лицо руками. Боже милостивый, почему кому-то пришло в голову увековечить смерть Аннабелл на пленке?! И почему они послали это ее дочери?

«СМЕРТЬ АНГЕЛА»…

Джо ясно помнила слова, написанные печатными буквами на оборотной стороне фотографии. Она приложила руку к груди, пытаясь успокоить бешено колотившееся сердце. Какое извращение таится здесь? – спросила она себя. И какая угроза? Какая угроза лично ей?

Снимок был, он существует. И неважно, что, когда она вышла из больницы и вернулась в свою квартиру, фотография исчезла. Нельзя придавать большое значение этому исчезновению. Ведь если она признает, что вообразила себе ту картину, что у нее были галлюцинации, придется признать, что она потеряла рассудок!

А как можно смириться с собственным безумием?

Тем не менее, когда Джо вернулась из больницы, фотографии не было. Все остальные снимки – ее собственные портреты – валялись на полу лаборатории, где она в панике рассыпала их. Но, как Джо ни искала, сколько часов ни провела, дюйм за дюймом осматривая всю квартиру, она не нашла отпечаток, окончательно сломивший ее.

А что, если его никогда там не было?! Закрыв глаза, Джо прижалась лбом к оконному стеклу. Если она выдумала его, значит, подсознательно хотела, чтобы та ужасная картина была реальностью! Но в таком случае как это характеризует ее саму?

С чем ей легче смириться? С собственной психической нестабильностью или со смертью матери?

Джо задохнулась и в ужасе прижала ладонь ко рту. «Не думай об этом сейчас! – приказала она себе. – Спрячь эти мысли, как ты спрятала фотографии. Запри их, пока не станешь сильнее. Если сорвешься, то опять окажешься в больнице, и врачи снова начнуть копаться в твоей душе и теле. Ты должна справиться!»

Джо глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Необходимо держаться, пока не появятся силы задать вопросы, которые необходимо задать, и найти ответы, которые необходимо найти.

А пока следует что-то делать, что-то привычное. Попробовать притвориться, что это самый обыкновенный визит домой.

Джо посмотрела на чемоданы, стоявшие у кровати. Одна только мысль о том, что их надо открыть, достать одежду и развесить ее в шкафу, подавляла, лишала последних сил. Джо опустилась в кресло и закрыла глаза.