Исчезновение принца. Комната № 13 - Гилберт Кит Честертон, Эдгар Уоллес (2011)

Вы никогда не думали, каково это, быть человеком, которого не существует? Человеком с вымышленным характером, которому нужно соответствовать всегда и всюду, ради чего приходится отказаться не только от своих талантов: стать ханжой с новым лицом и посадить свои таланты под новый замок. Этот человек выбирал себе маску с выдумкой, очень изобретательно. До такого до него никто не додумывался. Негодяй хитрый рядится неотразимым джентльменом, уважаемым дельцом, филантропом и святым, но эдаким шутом гороховым в кричащем клетчатом костюме – такой маскировки еще никто не применял. Только подобный образ должен быть очень утомительным для человека, действительно способного на многое. Ведь это – повидавший виды тертый калач, хваткий, хитрый, зубастый. Он не то что стрелять, он вам картину нарисует и на скрипке сыграет. Такой человек может найти применение своим скрываемым талантам, но его всегда будет неудержимо тянуть проявить их там, где в этом нет никакой надобности. Если он умеет рисовать, он в задумчивости станет рисовать на промокательной бумаге. Я думаю, он не раз рисовал так лицо несчастного Пагги. Наверное, это даже вошло у него в привычку – то, что сначала он делал пером и чернилами, потом он повторил ружьем и пулями, точнее, выстрелами, но суть от этого не изменилась. Он нашел в глубине двора старую мишень и не удержался, решил тайком пострелять, как иногда тайком прикладываются к бутылке. Со стороны кажется, что дыры от пуль рассеяны по всей мишени в беспорядке, и это так. Но они не случайны. Все они находятся на разном расстоянии друг от друга, но именно в том месте, где он хотел их видеть. Нигде так не требуется математическая точность, как в утрированном шарже. Я и сам в свое время баловался рисованием и уверяю вас, расставить точки именно в тех местах, где они должны стоять, очень и очень непросто, даже пером, когда бумага под рукой. А сделать это из ружья, через весь сад – это истинное чудо, и человек, способный творить такие чудеса, будет всегда испытывать страстное желание это делать, пусть даже только по ночам.

Хорн Фишер замолчал. А через какое-то время Марч задумчиво произнес:

– Но он не мог подстрелить его, как куропатку, из одного из тех маленьких ружей.

– Да, поэтому я и пошел в ружейную комнату, – ответил Фишер. – Он воспользовался одной из винтовок Берка, но Берк узнал звук своего оружия. Именно поэтому и выбежал в таком растрепанном виде и без шапки. Но он не увидел ничего, кроме быстро удаляющейся машины. Он немного прошел следом за ней, но потом решил, что ошибся.

Они снова замолчали. Фишер сел на большой камень и замер так же, как во время их первой встречи. Он смотрел на серебристо-серую воду ручья, журчащую среди кустов. А потом Марч взволнованно воскликнул:

– Но сейчас-то правда ему известна!

– Никто, кроме меня и вас, не знает правды, – успокаивающим тоном ответил Фишер. – Но я не думаю, что мы с вами когда-нибудь поссоримся.

– Что вы имеете в виду? – мягко, словно успокаивая его, произнес Марч. – Что вы сделали?

Хорн Фишер какое-то время смотрел на небольшой бойкий поток, потом сказал:

– Полиция доказала, что это был несчастный случай.

– Но вы же знаете, что это не так.