Черные минуты - Мартин Соларес (2006)

Киоск торговал сластями при любой погоде. Кабрера никогда не понимал, какую прибыль можно получать от торговли в самом дальнем углу пляжа. Задумавшись, он не успел заметить разносчика, а тот уже предлагал ему кокосовые конфеты. Если этот парень со своим стеклянным ящиком сумел подобраться к нему незамеченным, то, наверное, любой смог бы? Нет, он не создан для работы на улицах. Он должен сидеть в офисе, развлекать болтовней сотрудниц соцслужбы.

Тем временем подростки собрались, сели в машину и уехали. Оставшись в одиночестве на пустом пляже, Кабрера словно прозрел. О чем он думал раньше? А вдруг это ловушка? Безлюдный пляж отличное место, чтобы спрятать труп. Нет сомнений, что директор архива состоит в сговоре с Чавезом. Его убьют и зароют в песок, как в фильмах про китайские банды.

Пока он раздумывал, на бульваре остановился автобус. Вышли двое, один из них ребенок – девочка лет десяти в большой, не по росту, ветровке. Она посмотрела на него, и Кабрера понял, что это за ним.

Девочка сопровождала слепого человека с тростью. Они приблизились, и не успел Кабрера представиться, как слепой произнес:

– Я вас знаю. Не бойтесь, amigo, я вас не убью.

Кабрера повел их к киоску, где было нечто вроде кафе – столы и стулья, огражденные бетонными стенами. Неуютно, но хоть какая-то защита от ветра. Они сели на холодные стулья. У девочки зуб на зуб не попадал. С собой у нее была коробка с карандашами и бумагой.

– Иди поиграй, Кончита, – велел ей слепец, – не мешай нам.

Девочка послушно отошла и села за дальний стол. Там она вынула карандаши, лист бумаги и стала рисовать.

Слепой сказал, что его фамилия Ромеро и раньше он работал в секретной службе. С виду он напоминал бездомного – на рубашке не хватает нескольких пуговиц, воротник потрепан, щеки густо поросли щетиной.

– Я испугал вас? Не беспокойтесь, от хвоста я оторвался. А за вами нет слежки?

– Не знаю. Я об этом не думал…

– Кончита говорит, что на пляже нет ни души, но остерегайтесь Весельчака – он станет мстить. Это дело для него очень важно. На нем он построил всю свою карьеру.

Слепой и сам заметно нервничал, настороженно прислушиваясь к реву ветра. Ему угрожали сразу две опасности: его преследовали судейские за торговлю крадеными машинами и его искал шеф Табоада. Он жил в бегах. У него давно не было постоянного адреса, ему часто приходилось скрываться за границей.

Для начала Кабрера спросил, как давно он знаком с Родриго Монтойей, который работает в архиве, задал еще несколько вопросов и потом сказал:

– Давайте к делу. Вы знаете, кто убил журналиста?

– Что, так сразу? А выпить вы мне не предложите? Я, кстати, не ел со вчерашнего дня.

Кабрера заказал им с девочкой по большой порции всего, что нашлось в кафе, пачку сигарет и несколько банок «Рефреско де Кола» для Ромеро, который – по его собственному признанию – жить не мог без этого напитка. Кабрера надеялся, что после еды слепой станет более разговорчив. Пока тот ел и пил, Кабрера пытался рассмотреть его лицо, наполовину скрытое за черными очками, и ему казалось, что этот человек и впрямь встречался ему в полиции, но только очень давно, еще в первые годы службы. Зубов у него почти не было, и ел он медленно. Когда Ромеро покончил с десертом, состоявшим из большого куска твердого сыра, который он, прежде чем съесть, раскрошил на тарелке, Кабрера решился спросить:

– А вы знаете, над чем работал журналист в последнее время?

– Как же мне не знать? – Ромеро сунул в рот сигарету, чиркнул зажигалкой и закурил. – Я был для него главным источником информации. Посмотрите. – Он снял очки.

Кабрера невольно содрогнулся. Глаз у Хорхе Ромеро не было вообще – вместо них глазницы заполняли уродливые кожаные рубцы. Наверное, глаза ему выкололи или выжгли кислотой.

– Чтобы раскрыть это дело, вам необходимо знать, что произошло двадцать лет назад. Я имею в виду «шакала».