Голливудские триллеры. Детективная трилогия - Рэй Брэдбери (2002)

Я не был удивлен. И сам поражался тому, что не был удивлен. Подойдя к широко раскрытой парадной двери, я чуть не позвал шофера, посмеялся над собственной глупостью и, ни до чего не дотрагиваясь, вошел внутрь. В арабской гостиной играл патефон, танцевальная музыка 1934 года. Какие-то мелодии из спектаклей Ноэля Кауарда[147]. Я не стал выключать патефон. Кинопроектор тоже был включен, пленка прокрутилась до конца, фильм завершился, и пустую стену освещал белый глаз кинолампы. Я не выключил и ее. В ведерке со льдом ждала бутылка французского шампанского, будто Констанция вышла на берег, собираясь привести к себе в гости золотого морского бога, выплывшего из глубин.

На подушке была приготовлена тарелочка с разными сырами, рядом уже запотевший шейкер с мартини. Лимузин стоял в гараже, а следы на песке все не исчезали, и вели они только в одну сторону. Я позвонил Крамли и поздравил себя с тем, что даже не плачу – до того ошеломлен.

– Крамли? – спросил я трубку. – Крамли, Крам, – позвал я.

– А, дитя ночи! – отозвался он. – Опять не на ту лошадку поставили?

Я объяснил ему, откуда звоню.

– Что-то меня ноги не держат. – И внезапно я сел, не выпуская трубку из рук. – Приезжайте за мной!

Крамли нашел меня на пляже.

Мы стояли, глядя на ярко освещенный арабский форт, он казался празднично украшенным шатром посреди песчаной пустыни. Дверь, выходившая на берег, так и оставалась распахнутой, и из нее лилась музыка. Запас пластинок никак не хотел кончаться. «Сезон сирени» сменяла «Диана», потом – «Языческая любовная песня», за ней – «Послушайте песню о Ниле». Я так и ждал, что вот-вот появится растрепанный, с безумными глазами Рамон Наварро, вбежит в дверь, выскочит обратно и бросится по берегу к морю.

– А здесь только я и Крамли.

– Что?

– Я и не заметил, что думаю вслух, – извинился я.

Мы медленно пошли к дому.

– Вы что-нибудь трогали?

– Только телефон.

У входа я пропустил Крамли внутрь, чтобы он мог все осмотреть, а сам подождал, когда он выйдет.

– А где шофер?

– Вот об этом я вам еще не сказал. Никакого шофера никогда не было.

– То есть?

Я объяснил ему, как Констанция Раттиган развлекалась, играя разные роли.

– Выходит, в собственном лице она имела целое созвездие звезд, все роли исполняла сама, – хмыкнул Крамли. – Здорово! Как говорится, чем дальше – тем смешнее.

Мы обошли форт и остановились на обдуваемом ветром крыльце – с него было видно, что следы на песке постепенно исчезают.

– Возможно, самоубийство, – предположил Крамли.

– Констанция на это не пошла бы.

– Господи, до чего же вы уверены в людях! Не пора ли повзрослеть! Как будто, если человек вам нравится, он не может выкинуть что-нибудь необычное без вашего ведома.

– Кто-то ждал ее на берегу.

– Докажите!

Мы прошли вдоль цепочки следов Констанции, они обрывались в прибое.

– Он стоял вот здесь, – показал я. – Два вечера подряд. Я его видел.

– Прекрасно. По щиколотку в воде. Так что следов убийцы не имеется. Что еще можете показать, сынок?

– Час назад кто-то позвонил мне, разбудил, велел идти на берег. Он знал, что дом Констанции пуст или скоро будет пуст.

– Оповестили по телефону? Час от часу не легче. Теперь уж вы сами стоите по щиколотку в воде. И следов никаких. Это все?

Наверно, я покраснел. Ведь Крамли понял, что я привираю. Мне не хотелось рассказывать, что я не подходил к телефону, а, почуяв недоброе, сразу бросился на берег.