Я окинул взглядом кладбищенский холм, где десятки, сотни, тысячи могильных камней лежали в траве под одним общим дождем.

– Их больше нет, не должно быть… – продолжала она. – Я думала, они уйдут насовсем. Но они стали стучать в двери, будить меня. Я уплывала в море к своим друзьям – морским котикам… Заплывала очень далеко, но когда возвращалась – они все равно поджидали меня на берегу. Ведь сплетники всегда свято помнят то, что ты хочешь забыть…

Она помолчала.

– Я не смогла от них убежать. И тогда мне пришлось убить их – по очереди, одну за другой… Кто они были такие? Разве они были мной? Это я, я их преследовала – а не они меня. Я находила их по очереди – где они похоронены… И хоронила их снова. Двадцать пятый год, потом – двадцать восьмой, тридцатый, тридцать пятый… Чтобы они остались там навечно. Теперь и мне тоже пора – лечь и уснуть навсегда. Иначе они снова заявятся ко мне в три часа ночи… Где я?

Повисла пауза, которую сразу же заполнил шелест дождя. Потом я сказал:

– Ты здесь, Констанция. И я тоже здесь, я слушаю тебя.

Она снова замолчала.

– Так они ушли? На море теперь спокойно? Я опять могу плавать… и не бояться?

– Да, Констанция, теперь они все похоронены. Ты это сделала. И все простят тебя за то, что теперь ты будешь Констанцией. Выходи.

– Зачем? – спросил меня голос с верхней полки склепа.

– Потому что… может, я скажу глупость, но ты нужна. Так что, пожалуйста, соберись с силами, а потом протяни мне руку, и я помогу тебе спуститься. Ты слышишь меня, Констанция?

Небо потемнело, свет померк. И только дождь все лил, размывая камни, надгробья и имена… Эти страшные имена – высеченные для вечной памяти, чтобы потом зарасти травой…

– Они правда ушли? – просвистел шепот.

– Да… – Ледяной дождь добрался и до моих глаз.

– Да?

– Да. На кладбище никого. Фотографии сорваны. Зеркала отчищены. Остались только ты и я.

Дождь заливал камни, уже наполовину скрытые в траве.

– Выходи, – тихо позвал я.

Дождь, который растворяет все: дороги, надгробия, камни, плиты, имена…

– И еще, Констанция…

– Что?

Я выдержал длинную паузу.

– Фриц Вонг ждет, – сказал я. – Сценарий закончен. Декорации выстроены…

Я зажмурился, мучительно вспоминая.

Вспомнил.

– «Если бы не мои голоса, я бы впала в уныние… – Я запнулся и продолжил: – Там, на просторе, в тишине, звон колоколов слышится, как будто с небес… И от каждого удара тянется долгий отзвук… В этом отзвуке и живут мои голоса! Без них я бы точно впала в уныние…»

В склепе повисла тишина.

Тень зашевелилась. На свет появились сначала кончики пальцев, потом вся ладонь и за ней – тонкая рука.

Констанция долго молчала. Потом судорожно вздохнула и произнесла:

– Я спускаюсь.

Глава 47

Гроза прошла, как будто ее и не было вовсе. На небе не осталось ни облачка. Дул свежий ветерок – кажется, придуманный специально, чтобы вымести остатки воспоминаний и с могильных плит, и с зеркал, и из головы.

Крамли, Генри и я молча стояли на берегу перед арабской крепостью Раттиган. Фриц Вонг прощупывал взглядом мизансцену в поисках мелких и крупных планов.

Было видно, как по дому, точно призраки, ходят двое мужчин в белых комбинезонах. И в моем больном писательском воображении сразу же родилась мысль о том, что они похожи на служителей церкви. Не хватало только, уж простите за кощунство, отца Раттигана в белом – с курильницей, ладаном и дождем из святой воды. Стоило бы освятить этот дом заново – если он вообще когда-либо был освящен. Может быть, священник и смог бы очистить эту обитель порока от греха… Маляры старательно отскребали стены, перед тем как покрыть их свежей краской. Их счастье, что они не знали, кому принадлежал этот дом. И что здесь раньше обитало.