Цири (сборник) - Анджей Сапковский (1999, 2000)

– Геральт, – сказал вампир, по-прежнему не спуская с ведьмака взгляда. – Странный ты человек, ведьмак. Для ясности: это не было определение уничижительное. Ну ладно. Отказываемся от Ийсгита, опасного для женщин в интересном положении. Переправимся на другой берег Яруги, по твоему мнению, безопасный.

– Я умею оценивать степень риска.

– Не сомневаюсь.

– Мильве и остальным ни слова. Если спросят, скажешь, что это часть нашего плана.

– Разумеется. Начинаем поиски лодок.

Долго искать не пришлось, а результат поисков превзошел все ожидания. Отыскалась даже не лодка, а паром. Спрятанный среди верб, ловко замаскированный ветками и пучками камыша, паром выдал канат, связывающий его с левым берегом. Нашелся и паромщик. Увидев их, он быстро шмыгнул в кусты, но Мильва засекла его и вытащила из укрытия за воротник, попутно спугнув и помощника, могучего сложения парня с плечами богатыря и лицом законченного идиота. Паромщик трясся от страха, глаза у него бегали, словно пара мышей по пустому амбару.

– На тот берег? – Паромщик икнул, узнав, чего от него ждут. – Ни за что! Там нильфгаардская земля, а теперича военный час! Схватют – на кол натянут! Не поплыву! Убейте, не поплыву!

– Убить можем, – скрипнула зубами Мильва. – Предварительно исколотить тоже можем. А ну, раскрой еще пасть – увидишь, что можем!

– Военный час, – вампир просверлил паромщика взглядом, – наверняка тебе в контрабанде не помеха, а, добрый человек? На то тебе и паром, хитро установленный подальше от королевских и нильфгаардских форпостов, я не ошибаюсь? А ну, давай сталкивай его на воду.

– Так-то оно будет разумнее, – добавил Кагыр, поглаживая рукоять меча. – Будешь волокитить, переправимся сами, без тебя, паром останется на том берегу, и чтобы его вернуть, придется тебе плыть по-лягушачьи, брассом, стало быть. А так – переправишь нас и вернешься. Часок страха – и забудешь.

– А станешь упираться, стервь, – снова пригрозила Мильва, – так приложу, до зимы не забудешь!

Перед лицом суровых, не подлежащих обсуждению аргументов паромщик отступил, и вскоре уже вся команда была на пароме. Некоторые лошади, особенно Плотва, упирались и не хотели грузиться, но паромщик и его придурковатый помощник, видимо, сталкивались с такой ситуацией не раз, что доказывала ловкость, с которой они управились с упирающимися лошадьми. Дурачок-гигант на пару с паромщиком принялся крутить ворот, приводящий в движение посудину, и переправа началась.

Когда выплыли на открытую воду и их охватил ветер, настроение улучшилось. Переправа через Яругу была чем-то новым, иным этапом, указывающим на прогресс в движении. Впереди был нильфгаардский берег, рубеж, граница. Все вдруг оживились. Это передалось даже глуповатому помощнику паромщика, который ни с того ни с сего принялся насвистывать какую-то кретинскую мелодийку. Геральт тоже чувствовал странную эйфорию, словно из ольховника на левом берегу вот-вот выглянет Цири и радостно крикнет, увидев его.

Вместо Цири крикнул паромщик. И отнюдь не радостно.

– О боги! Мы пропали! Гляньте туды!

Геральт взглянул в указанном направлении и выругался. Меж ольховин на высоком берегу сверкнули доспехи, загудели копыта. Еще мгновение, и левобережная паромная пристань почернела от конников.

– Черные! – взвизгнул паромщик, бледнея и отпуская ворот. – Нильфгаардцы! Смерть! Спасите, боги!

– Держи коней, Лютик! – заорала Мильва, пытаясь одной рукой вытащить лук из луба. – Держи коней!

– Это не имперские, – сказал Кагыр. – Мне кажется…

Его голос заглушили крики конников на пристани. И крик паромщика. Подгоняемый его криком придурковатый помощник схватился за топор, размахнулся и с силой опустил острие на канат. Паромщик помог вторым топором. Конники на пристани это увидели и тоже принялись орать. Несколько человек въехали в воду, схватили канат. Некоторые бросились к парому вплавь.