Тибетская книга мертвых (сборник) - Глен Мулин

Исследователям известно изображение тибетской сцены Суда. Оно было выполнено в строгом соответствии с монастырской традицией в Гангтоке, Сикким, в 1919 г. тибетским художником Лхарипа-Пемпа-Тендуп-Ла, который в то время там временно находился. Ранним прототипом этого изображения была сохранявшаяся до самого недавнего времени одна из старых фресок, составлявшая фрагмент изображения Колеса Жизни росписи храма Ташидинг в Сиккиме, которую д-р Л. А. Уодделл описывает следующим образом: «Суд во всех случаях вершится беспристрастным Shinje-cbho-gyal, или «Божественным Царем Мертвых» [Дхармараджей], которого индусы называют Ямой. Он держит зеркало, в котором отражается обнаженная душа, в то время как его слуга Шиндже взвешивает на весах добрые и злые поступки; первые представлены белыми камешками, а вторые – черными»[31]. Д-р Уодделл проследил происхождение этой картины от подобного изображения Колеса Жизни на террасе пещеры Аджанта № XVII в Индии, которое обычно, хотя и неверно, называют «Зодиаком». Таким образом, этот факт устанавливает древнее происхождение сюжета, одна из версий которого представлена в нашем тексте.

В канонической и апокрифической литературе северного буддизма существует множество других версий. В палийском каноне южного буддизма имеются параллельные версии, например в «Девадута Вагга», входящей в «Ангуттара Никая», и в «Девадута Суттам» из «Маджхима Никая». Последнюю версию можно вкратце изложить следующим образом: Возвышенный, Будда, пребывая в монастыре Джетавана, обращается к собравшимся монахам, говоря о существовании в состоянии после смерти. Он сидит между двумя домами, каждый из которых имеет шесть дверей, и, как человек ясновидящий, видит всех, кто входит и выходит; при этом один дом символизирует Бардо, или состояние бестелесного существования, а второй – телесное состояние существования; двенадцать дверей – это шесть входов и шесть выходов шести лока. Затем, объяснив, каким образом карма управляет всеми состояниями существования, Будда описывает, как грешника приводят пред очи Царя Смерти и расспрашивают о Пяти Посланцах Смерти.

Первого посланца символизирует новорожденный младенец, лежащий на спине; и послание состоит в том, что даже для него, как и для всех живых существ, старость и смерть неизбежны. Второй посланец приходит в личине старика восьмидесяти, девяноста или ста лет, немощного, дрожащего, жалкого, согнутого, как изогнутое стропило остроконечной крыши, поддерживающего свое тело лишь с помощью посоха. Его давно покинула молодость, зубы сломаны, на голове только несколько седых волосков, лоб его покрывают морщины. Его послание состоит в том, что младенец вырастает, достигает зрелости и угасает, становясь жертвой Смерти. Третий посланец, человек, прикованный болезнью к постели, валяющийся в собственных нечистотах, неспособный самостоятельно подняться или лечь, несет своим образом послание о том, что и болезнь так же неизбежна, как и смерть. Четвертый посланец, вор, отбывающий самое ужасное наказание, приносит послание о том, что наказание для грешников в этом мире – ничто по сравнению с тем наказанием, которое налагает на него карма после смерти. Роль пятого посланца, чтобы еще больше подчеркнуть послание о смерти и бренности тела, выполняет раздувшийся, покрытый пятнами и зловонный труп.

В каждом случае Царь Яма спрашивает усопшего, видел ли тот посланца, и получает ответ «Нет». Затем Царь объясняет ему, кем был посланец и каков смысл послания. Усопший, запомнив его слова, обязан признать, что, не совершив добрых поступков, тем самым поступил вопреки посланию и вместо этого согрешил, забыв о неизбежности смерти.