Плата за обман - Владимирская Анна, Владимирский Петр (2010)

Фотографии ей показали в цифровом виде прямо на мониторе. Камера запечатлела рекордное количество девочек лет пятнадцати, с ярким макияжем и горящими глазами. Они буквально с ума сходили: прыгали, жестикулировали и пожирали взглядами дефиле. Молоденькие модели демонстрировали пышные розовые блестящие пальто-пончо, кружевные юбки-пачки, лаковые корсеты и другие бессменные атрибуты девичьих грез. Все это пиршество одежды для юных появлялось на залитом софитами подиуме, выходившем прямо на улицу к радости киевской публики.

На снимках, что были сделаны внутри бутика, Вера увидела себя. Вот она стоит рядом с Mирой на фоне девичьих тряпочек ярких цветов и легкомысленных фасонов. Это запечатлели тот момент, когда они начали разговаривать и Вера выставила «защиту». Камеру не загипнотизируешь, а фотограф как раз снимал над их головами кудрявый логотип с витиевато закрученными буквами «М» и «Л», украшенный сердечками. Такие логотипы красовались повсюду. Видно было, что Мира переживает: она часто моргала и поправляла волосы, поэтому кое-где она была заснята с закрытыми глазами.

— Это надо удалить, — сказала Сотникова.

— Да, действительно, — подхватил Дегтярев, — что же ты?

Фотограф торопливо пообещал, что некачественные фотографии он сейчас же удалит. И принялся всячески подлизываться к начальству: дескать, как нам повезло с руководителем, это что-то. В особо важных для журнала делах главный редактор каждому работнику помогает.

— А вот и кадры с фотосессии Миры Ладыгиной… Глеб Данилыч развлекал ее байками и шутками, пока я ставил свет, а Инга гримировала. Поэтому девочка и получилась такой жизнерадостной. А вообще-то она вначале была грустная.

«Это похоже на правду», — подумала Вера.

Вера и Даша вышли в коридор. Дегтярев, тенью следовавший за гостьями, задержался: его схватил за руку Гоша Стоян и принялся что-то горячо рассказывать.

Веру слегка тронули за плечо, она обернулась.

— Я хотела объяснить… — шепотом сказала Альбина Фоя. Лученко кивнула. — Это Глеб велел, чтобы я не занималась интервью с Ладыгиной. Он сказал: «Слишком много чести зеленой девчонке, которая стала знаменитой благодаря папиным миллионам. И так о ней вся пресса шумит». Вот я и послала Оксану… Ладно, я побежала. — Она скрылась за углом коридора.

Подкатился Дегтярев, спросил с привычной для него иронией:

— Теперь куда изволите?

— Мне бы хотелось поговорить со стилисткой, которая занималась Мириным макияжем перед фотосессией для журнала.

— Ага… Пожалуйста! Прошу! — Глеб Данилович указал на ту часть коридора, где находились дизайнеры журнала. В соседнем офисе должна была работать с художественным редактором Инга.

Главред открыл дверь комнаты и остановился в проеме, заслонив его своим упитанным телом. Вера еще ничего не видела, но уже почувствовала: что-то случилось.

Дегтярев сдавленно произнес длинное грязное ругательство.

— Разрешите! — резко сказала Лученко, отодвигая его в сторону.

На полу лежала девушка без признаков жизни. Из носа вытекла кровавая дорожка. Вера оттянула веко лежавшей и посмотрела глаз. Проверила пульс, потом просунула руку под шею девушки и провела пальцами от основания черепа до спины. Затем, поднявшись с колен, обратилась к Дегтяреву, чье сопение слышала у себя за спиной:

— Срочно вызывайте «скорую» и милицию. И не вздумайте к ней прикасаться.

— Господи! А милицию-то зачем?! — пролепетал главный редактор. — Она же просто в обмороке.

Лученко посмотрела ему прямо в глаза.

— Вызывайте медиков и милиционеров, да побыстрей! Ей сломали шею, понятно вам?

Глеб Данилович резко развернулся и побежал по коридору.

— Боже мой! — прижала руки к груди Дарья Сотникова. — Это несчастный случай, да? Или ее убили? Но ведь это случилось именно тогда, когда мы находились в редакции и разговаривали со всеми! Кто это мог сделать? И за что? Почему?