Сексуальные отношения. Секс и семья с точки зрения теории объектных отношений - Дэвид Э. Шарфф (2008)

Смещение фокуса с одной зоны на другую происходит отчасти из-за непрекращающегося физиологического созревания ребенка, особенно его центральной нервной системы. Важная роль принадлежит также формирующейся когнитивной способности и переменам в способе коммуникации, связанным с тем, что ребенок становится более компетентным партнером. Например, сдвиг с оральной на анальную зону происходит тогда, когда ребенок, начинающий ходить, уже может отчасти сам принимать решения: что ему делать с собственным телом, как справлять естественные нужды и как общаться с другими людьми. Он уже больше не во власти управлявшего им темперамента. У него есть собственная воля, которая включала в себя когнитивный компонент еще до того, как сформировалась речевая способность. Анальная зона становится доминирующей отчасти потому, что она больше других телесных областей отвечает этой новой функции ребенка и новой форме его отношений с матерью.

Аналогичное сочетание новой зоны и смены способа поведения имеет место на третьем году жизни, когда и у мальчиков, и у девочек на первом плане оказывается генитальная область. Дети начинают испытывать интерес к обнажению в присутствии родителей, к половым органам родителей, при этом часто становясь навязчивыми, если те пытаются оставаться сдержанными. В три года у девочек способность видеть различия между мужчинами и женщинами и делать какие-то выводы развивается настолько, что случается кризис (у мальчиков он происходит немного позже). Ребенок и раньше мог интеллектуально понимать наличие половых различий, но теперь он обращает на них особое внимание[61].

В 23/4 года Клара впервые пошла в детский сад. Вскоре она начала садиться на унитаз, повернувшись к нему лицом, как будто имитируя мальчиков. Она объявила, что у мальчиков «покачивающиеся концы», и спросила своего отца, есть ли и у него покачивающийся конец, а когда он признался, что есть, мечтательно протянула: «Хотела бы и я иметь такой же». Вскоре после этого Клара объявила, что «больше не любит маму», – прежде такие слова обращались только к тем, кто покидал ее или отдавал предпочтение ее младшей сестре. Она сказала, что любит только папу. Она начала по десять раз в день выпрашивать лейкопластырь, чтобы заклеить воображаемые раны. Несколько раз Клара действительно падала, хотя раньше ее никак нельзя было назвать неловкой. Любовь к матери вернулась только через несколько дней – после того, как та купила ей яркого цвета сандалии-шлепанцы, о которых мечтала девочка. Клара сказала: «Я люблю тебя, мамочка, потому что ты купила мне шлепки».

Другая трехлетняя девочка сказала своему отцу: «У меня есть пенис, только он внутри моей писи. Он спит, а когда проснется, он выйдет наружу». А четырехлетняя Нэн спросила свою мать: «Что ты думаешь насчет того, чтобы развестись и отдать папу мне?» (Чтобы заранее охарактеризовать латентное развитие, можно добавить, что ее восьмилетняя сестра ответила ей на это: «Не говори так, Нэн. Ты можешь так думать, но говорить так не следует».) В рисунках Нэн, сделанных в этот период, также отчетливо прослеживаются близкие и сексуально окрашенные отношения с отцом (рисунки 1 и 2).

Мальчик, у которого есть столь высоко ценимый пенис, начинает испытывать страх кастрации, обоснованность которого подтверждается существованием «кастрированных» девочек. Он также всюду наклеивает лейкопластыри. Он может подойти к матери и попросить ее потрогать его пенис, похваляясь, что превзойдет отца. Для этого периода типична история, рассказанная одним папой, который услышал, как его сын поет: «Я люблю мамочку, когда-нибудь я на ней женюсь». «Что это ты поешь, сынок?» – спросил отец, а мальчик немедленно ответил с обидой: «Не волнуйся, папа, это просто песенка!»[62]